Арiстархъ Солнечный Чем является "Российская Федерация" на самом деле. Российская федерация незаконна Славное место эта долина: со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, которые обвеша(1)ы зеленым плющом и увенча(2)ы купами чинар, желтые обрывы
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации"
Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Ю.М. Данилова, судей М.В. Баглая, Н.Т. Ведерникова, Л.М. Жарковой, В.Д. Зорькина, В.И. Олейника, В.Г. Стрекозова, О.С. Хохряковой,
с участием представителей Саратовской областной Думы - депутата М.Я. Семенца и доктора юридических наук В.Т. Кабышева, представителей Государственной Думы - депутатов Е.Б. Мизулиной и В.Л. Шейниса, а также доктора юридических наук В.Б. Исакова, представителей Совета Федерации - кандидатов юридических наук И.Б. Власенко и И.Н. Шумского, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации А.М. Митюкова,
руководствуясь статьей 125 (пункт "а" части 2) Конституции Российской Федерации, подпунктом "а" пункта 1 части первой статьи 3, подпунктом "а" пункта 1 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 84, 85, 86 и 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",
рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации".
Поводом к рассмотрению дела явился запрос Саратовской областной Думы о проверке конституционности статьи 5, части второй статьи 11, части шестой статьи 14, статей 17 и 18, части третьей статьи 36, статей 37 и 38, частей второй и третьей статьи 39, статей 44, 47, 48, 50, 52, 57, 58, 59, 61, части второй статьи 62, статей 63, 64, 65 и 67 названного Федерального закона.
Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые в запросе нормативные положения.
Положения Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации", в том числе оспариваемые в запросе Саратовской областной Думы, ранее уже были предметом обращения в Конституционный Суд Российской Федерации. 20 ноября 1995 года Конституционный Суд Российской Федерации своим определением отказал в принятии к рассмотрению соответствующих запросов Верховного Суда Российской Федерации и группы депутатов Государственной Думы. Запросы поступили в Конституционный Суд Российской Федерации спустя более чем два месяца после начала избирательной кампании по выборам в Государственную Думу, на той важной стадии избирательного процесса, когда завершились выдвижение и регистрация кандидатов. Проведение судебного разбирательства в таких условиях явилось бы недопустимым вмешательством в избирательный процесс и противоречило бы предназначению и принципам деятельности Конституционного Суда Российской Федерации. Поскольку в настоящее время подобные обстоятельства отсутствуют, Конституционный Суд Российской Федерации признал запрос Саратовской областной Думы допустимым и принял его к рассмотрению.
Заслушав сообщение судьи - докладчика В.Г. Стрекозова, объяснения представителей сторон, мнения специалистов - докторов юридических наук А.И. Ковлера и Е.И. Колюшина, доктора исторических наук В.А. Никонова, выступления приглашенных в заседание представителей: от Министерства юстиции Российской Федерации - А.Ю. Шипицина, от Генеральной прокуратуры Российской Федерации - А.А. Белкина, от Центральной избирательной комиссии Российской Федерации - М.В. Гришиной, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:
1. Саратовская областная Дума оспаривает конституционность положений статьи 5; абзаца второго статьи 5 и части второй статьи 11; части шестой статьи 14; части третьей статьи 36; части пятой статьи 37; части второй статьи 39; части третьей статьи 39; части второй статьи 62; статьи 67 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации". По мнению заявителя, эти положения противоречат статьям 3, 13, 19, 32 и 55 Конституции Российской Федерации.
В числе положений, не соответствующих Конституции Российской Федерации, в запросе были названы также статьи 17 и 18, части первая, вторая, третья, четвертая и шестая статьи 37, статьи 38, 44, 47, 48, 50, 52, 57, 58, 59, 61, 63, 64 и 65 данного Федерального закона, однако никаких доводов в обоснование их неконституционности заявитель не привел. В ходе судебного заседания представители Саратовской областной Думы уточнили, что эти статьи как таковые к предмету обращения не относятся. Следовательно, они не являются предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по данному делу.
2. Статьей 5 рассматриваемого Федерального закона предусмотрено, что 225 депутатов Государственной Думы избираются по одномандатным (один округ - один депутат) избирательным округам на основе единой нормы представительства избирателей на одномандатный избирательный округ (абзац второй), а другие 225 депутатов - по федеральному избирательному округу пропорционально количеству голосов, поданных за федеральные списки кандидатов в депутаты, выдвинутые избирательными объединениями, избирательными блоками (абзац третий). По мнению заявителя, данное положение нарушает равенство избирательных прав граждан и потому противоречит статьям 3, 19 и 32 Конституции Российской Федерации.
Конституция Российской Федерации непосредственно не закрепляет тот или иной вид избирательной системы для выборов депутатов Государственной Думы. Предусмотрев двухпалатную структуру Федерального Собрания как представительного и законодательного органа Российской Федерации, количественный состав Государственной Думы (450 депутатов) и срок ее полномочий (4 года), Конституция Российской Федерации определила, что порядок выборов депутатов Государственной Думы устанавливается федеральным законом (статья 96, часть 2). Таким законом является рассматриваемый Федеральный закон, которым, как следует из его статьи 5, установлена так называемая смешанная (мажоритарно - пропорциональная) избирательная система выборов депутатов Государственной Думы.
Смешанная избирательная система существует в ряде демократических государств и в своей основе, как показывает мировой опыт, совместима с общепризнанными принципами и нормами международного права, относящимися к избирательному праву и закрепленными Конвенцией о защите прав человека и основных свобод 1950 года (статья 3 Протокола № 1 от 20 марта 1952 года) и Международным пактом о гражданских и политических правах 1966 года (статья 25). Такая система соответствует предназначению выборов как высшего непосредственного выражения власти народа. Через свободные выборы на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании она позволяет отобразить разделяемые гражданами убеждения и адекватно выразить их волю о составе парламента как представительного органа государства.
Следовательно, оспариваемое положение статьи 5 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" не нарушает Конституцию Российской Федерации, в том числе закрепленные ею принцип свободных выборов (статья 3), право граждан участвовать в управлении делами государства как непосредственно, так и через своих представителей, а также право избирать и быть избранными в органы государственной власти (статья 32, части 1 и 2), гарантии равенства этих прав (статья 19), а также равенство общественных объединений перед законом (статья 13, часть 4).
3. Абзацем вторым статьи 5 рассматриваемого Федерального закона предусмотрено, что одномандатные избирательные округа образуются на основе единой нормы представительства избирателей на одномандатный избирательный округ, за исключением избирательных округов, образуемых в субъектах Российской Федерации, число избирателей в которых меньше единой нормы представительства; согласно части второй статьи 11 на территории субъекта Российской Федерации с числом избирателей меньше единой нормы представительства образуется по одному избирательному округу. Заявитель считает, что установленное названными нормами исключение из общего правила формирования одномандатных избирательных округов нарушает принцип равенства избирательных прав и потому не соответствует статьям 19 и 32 Конституции Российской Федерации.
Демократический принцип равных выборов и обязанность государства гарантировать равенство избирательных прав граждан, с одной стороны, и принципы федерализма и равноправия субъектов Федерации, с другой, могут в известной мере входить в юридическое противоречие. Как свидетельствует опыт современных федеративных государств, законодатель, с учетом особенностей территориального устройства и размещения населения, а также в целях сохранения государственного единства и стабильности конституционного строя, без которых невозможна нормальная реализация прав и свобод человека и гражданина, допускает в качестве вынужденной меры определенные отступления от общей нормы представительства, т.е. прибегает к ограничению равного избирательного права в пользу принципов федерализма. Подобного рода диспропорции в избирательной системе не могут считаться результатом произвола и злоупотреблений.
Из статей 1, 3, 5, 19 и 32 Конституции Российской Федерации в их взаимосвязи следует, что положение о гарантиях равенства избирательных прав граждан законодатель обязан согласовывать с принципами федерализма и равноправия субъектов Российской Федерации, относящимися к основам конституционного строя Российской Федерации.
По указанным выше причинам законодатель вынужден допускать определенные отклонения от единой нормы представительства. Так, согласно части первой статьи 11 рассматриваемого Федерального закона одномандатные округа должны отвечать следующим требованиям: равенство числа избирателей в избирательных округах в пределах одного субъекта Российской Федерации с допустимым взаимным отклонением не более 10 процентов, а в труднодоступных и отдаленных районах - не более 15 процентов; избирательный округ образует единую территорию: не допускается образование избирательного округа из не граничащих между собой территорий. Такого рода отклонения, как свидетельствует практика многих стран, не рассматриваются как чрезмерные.
Еще более существенное отклонение от единой нормы представительства имеет место при реализации положения, содержащегося в абзаце втором статьи 5 и части второй статьи 11 рассматриваемого Федерального закона, поскольку в ряде субъектов Российской Федерации число избирателей меньше этой нормы. Указанное положение призвано гарантировать представительство в Государственной Думе субъектам Российской Федерации с малочисленным населением.
По мнению заявителя, равное представительство субъектов Российской Федерации обеспечивается конституционным порядком формирования Совета Федерации (по два представителя от каждого субъекта Российской Федерации), и потому, на его взгляд, при выборах депутатов Государственной Думы не должно быть исключений для субъектов Российской Федерации с числом избирателей меньше единой нормы представительства.
Однако, как следует из статьи 94 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 1 и 5, представительным и законодательным органом Российской Федерации именно как федеративного государства является парламент в целом, т.е. Совет Федерации и Государственная Дума, полномочия которых соответствующим образом сбалансированы. Проведение же выборов в Государственную Думу на основе единой нормы представительства, без исключения, предусмотренного оспариваемым положением, привело бы к тому, что субъекты Российской Федерации с малочисленным населением не были бы представлены в этой палате парламента. В результате под вопрос были бы поставлены принцип равноправия субъектов Российской Федерации, составляющий одну из основ ее конституционного строя, а также представительный характер Государственной Думы.
Учитывая возникшие в процессе принятия рассматриваемого Федерального закона обстоятельства, в частности позицию Совета Федерации, исходя из исторически обусловленных особенностей России как федеративного государства, специфики ее территориального устройства и крайне неравномерного размещения населения в различных субъектах Российской Федерации, с тем чтобы не поставить под угрозу основы конституционного строя и его стабильность, законодатель мог в соответствии со статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации предусмотреть в данном Федеральном законе норму, устанавливающую отклонения от единой нормы представительства.
Положениям статей 1, 5, 19, 32 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, в их системной связи позволяющим законодателю сделать указанные отступления, корреспондируют общепризнанные принципы и нормы международного права, относящиеся к устройству избирательной системы и выборам на основе равного избирательного права. Так, по смыслу статей 25 (подпункт "b") и 12 (пункт 3) Международного пакта о гражданских и политических правах равное избирательное право не может быть объектом никаких ограничений, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы для охраны государственной безопасности, здоровья или нравственности населения, для обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе и которые совместимы с признаваемыми в настоящих актах другими правами.
Из этих положений следует, что в целях сохранения целостности федеративного государства равное избирательное право может быть ограничено законом таким образом, чтобы гарантировать представительство субъектов Федерации с малочисленным населением и тем самым обеспечить надлежащий представительный характер и легитимность федерального парламента.
Рассматривая вопрос о равном избирательном праве и допустимых отклонениях от него с точки зрения требований статьи 3 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которой подписавшие ее государства - участники (а к ним теперь относится и Россия) обязуются проводить с разумной периодичностью свободные выборы путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечат свободное волеизъявление народа в выборе законодательной власти, Европейская комиссия по правам человека в своем решении от 8 декабря 1981 года пришла к следующему выводу. Избирательная система, гарантирующая жителям малонаселенных районов определенное представительство в парламенте за счет снижения веса голосов в густонаселенных районах, не может на этом основании рассматриваться как противоречащая статье 3 Протокола № 1, которая не устанавливает требования равного веса голосов, отдаваемых за каждого депутата. Следовательно, законодатель с учетом исторического контекста может реализовать положения о равных выборах и равном избирательном праве, с тем чтобы в парламенте было обеспечено представительство от территориальных единиц с малочисленным населением.
Таким образом, оспариваемое положение, содержащееся в абзаце первом статьи 5 и части второй статьи 11 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации", не противоречит Конституции Российской Федерации.
4. Согласно части шестой статьи 14 рассматриваемого Федерального закона в список избирателей по избирательному участку, образованному за пределами территории Российской Федерации, включаются граждане Российской Федерации, проживающие за пределами территории Российской Федерации или находящиеся в длительных заграничных командировках, при наличии у них заграничного паспорта гражданина Российской Федерации. По мнению заявителя, данная норма неправомерно ограничивает избирательные права указанной категории граждан Российской Федерации и противоречит статьям 32 (часть 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации. При этом заявитель ссылается на статью 10 Закона Российской Федерации от 28 ноября 1991 года "О гражданстве Российской Федерации", согласно которой документами, подтверждающими гражданство Российской Федерации, являются удостоверение личности гражданина Российской Федерации или паспорт гражданина Российской Федерации, а до их получения - свидетельство о рождении или иной документ, содержащий указание на гражданство лица.
В процессе избирательной кампании по выборам в Государственную Думу в 1995 году оспариваемая норма в соответствии с разъяснениями Центральной избирательной комиссии Российской Федерации применялась именно во взаимосвязи с предписаниями статьи 10 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации", а потому избирательные права граждан Российской Федерации, в то время проживавших за пределами территории Российской Федерации или находившихся в длительных заграничных командировках, ею нарушены не были.
19 сентября 1997 года был принят Федеральный закон "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации", установивший, что основанием для регистрации избирателей, проживающих за пределами территории Российской Федерации или находящихся в длительных заграничных командировках, является факт их постоянного проживания на территории иностранного государства или пребывания в длительных заграничных командировках, устанавливаемый дипломатическими представительствами, консульскими учреждениями Российской Федерации (пункт 3 статьи 17).
В связи с принятием Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации", как следует из пункта 7 его статьи 1, положение части шестой статьи 14 рассматриваемого Федерального закона не может применяться и, таким образом, на момент обращения Саратовской областной Думы в Конституционный Суд Российской Федерации фактически утратило силу. С учетом указанного обстоятельства, а также исходя из того, что действием оспариваемого положения не были нарушены избирательные права граждан, производство по делу в этой части в соответствии со статьей 68 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" подлежит прекращению.
5. Саратовская областная Дума утверждает, что часть 3 статьи 36 рассматриваемого Федерального закона, согласно которой избирательное объединение, избирательный блок вправе выдвигать кандидатами в депутаты лиц, не являющихся членами входящих в них общественных объединений, не соответствует Конституции Российской Федерации.
Из статей 19 (часть 2) и 32 (часть 2) Конституции Российской Федерации следует, что государство гарантирует равенство избирательных прав граждан независимо от принадлежности к общественным объединениям. По смыслу статьи 96 (часть 2) Конституции Российской Федерации, устанавливая порядок выборов в Государственную Думу, законодатель определяет и порядок выдвижения кандидатов. Наделение избирательных объединений, избирательных блоков правом выдвигать кандидатами в депутаты лиц, не являющихся членами входящих в них общественных объединений, способствует реализации права граждан избирать и быть избранными в органы государственной власти и не нарушает Конституцию Российской Федерации.
6. Согласно части пятой статьи 37 рассматриваемого Федерального закона в федеральный список могут входить кандидаты в депутаты Государственной Думы, выдвигаемые тем же избирательным объединением, избирательным блоком в одномандатных избирательных округах. По решению заявителя, эта норма создает двойное преимущество кандидатам, выдвинутым избирательными объединениями (блоками), перед кандидатами, выдвинутыми непосредственно избирателями, т.е. не отвечает конституционному принципу равенства избирательных прав.
Из оспариваемого положения в его взаимосвязи с частью третьей статьи 37, частью третьей статьи 36 и частями восьмой, девятой и десятой статьи 42 рассматриваемого Федерального закона следует, что одно и то же лицо (независимо от того, является ли оно членом какого-либо общественного объединения, в том числе избирательного объединения, выдвигающего данное лицо в качестве кандидата) может быть зарегистрировано кандидатом по федеральному списку кандидатов и одновременно - по одному из одномандатных избирательных округов и, таким образом, баллотироваться и по федеральному списку, и по одномандатному округу; при этом ни один гражданин не может быть зарегистрирован более чем в одном федеральном списке кандидатов, а также более чем в одном одномандатном избирательном округе; избирательное объединение, избирательный блок вправе выдвигать в одном избирательном округе не более одного кандидата.
Реализация права быть зарегистрированным по федеральному списку и одновременно по одномандатному округу как исходная стартовая возможность для всех граждан, связанная с особенностями смешанной избирательной системы, вместе с тем предполагает необходимость выполнения особых процедур выдвижения (в том числе сбора подписей) и регистрации. Правила этих процедур применяются равным образом ко всем лицам, претендующим быть включенными в тот или иной список кандидатов в депутаты.
Из принципа равенства не вытекает обязательность единой процедуры выдвижения кандидатов в депутаты по одномандатному и по федеральному округам. Важно, чтобы соответствующие процедуры применялись на равных основаниях ко всем гражданам. Граждане на равных основаниях при соблюдении соответствующих процедур выдвижения могут быть зарегистрированы по одномандатному округу. И любой гражданин при соблюдении соответствующей процедуры может быть зарегистрирован по федеральному округу: он может быть выдвинут избирательным объединением, избирательным блоком независимо от принадлежности к входящим в них общественным объединениям либо путем создания вместе с другими гражданами избирательного объединения может реализовать свое право на выдвижение в федеральном списке от этого объединения.
Смешанная избирательная система фактически предусматривает две самостоятельные системы получения и распределения депутатских мандатов - мажоритарную и пропорциональную, с заранее установленным количеством депутатских мандатов по той и другой. Поскольку возможность баллотироваться по федеральному округу и одновременно - по одномандатному округу (т.е. одновременно по мажоритарной и по пропорциональной системе) при условии соблюдения соответствующих процедур выдвижения и регистрации обеспечивается для всех граждан на равных основаниях и поскольку при этом исключается совмещение депутатских мандатов, постольку в смешанной избирательной системе законодатель вправе допустить такую возможность.
Следовательно, часть пятая статьи 37 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" не противоречит принципам свободных и равных выборов и не нарушает Конституцию Российской Федерации.
7. Согласно статье 39 рассматриваемого Федерального закона избирательное объединение, избирательный блок, выдвинувшие федеральный список кандидатов, обязаны собрать в его поддержку не менее 200 тысяч подписей избирателей, и при этом на один субъект Российской Федерации должно приходиться не более семи процентов от требуемого числа подписей (часть вторая); подписи, собранные в поддержку кандидата, выдвинутого избирательным объединением, избирательным блоком по одномандатному избирательному округу и зарегистрированного окружной избирательной комиссией, включаются Центральной избирательной комиссией Российской Федерации в число подписей в поддержку федерального списка кандидатов, выдвинутого этим избирательным объединением, избирательным блоком (часть третья). Заявитель считает, что эти положения, как создающие преимущества для кандидатов от избирательных объединений, избирательных блоков, нарушают принцип равенства избирательных прав граждан.
Устанавливая порядок выдвижения и регистрации кандидатов в депутаты, законодатель вправе в интересах избирателей предусмотреть специальные предварительные условия, позволяющие исключить из избирательного процесса тех его участников, которые не имеют достаточной поддержки избирателей. К таким условиям относятся требования собрать не менее 200 тысяч подписей в поддержку федерального списка кандидатов (часть вторая статьи 39) и не менее одного процента подписей избирателей от общего числа избирателей одномандатного избирательного округа - в поддержку кандидата, выдвинутого непосредственно избирателями (часть вторая статьи 41).
Условие, закрепленное частью второй статьи 39 рассматриваемого Федерального закона, в равной мере распространяется на все избирательные объединения и блоки, на всех кандидатов в депутаты, включенных в федеральные списки. Оно не ущемляет и равноправия кандидатов от одномандатных избирательных округов. Поскольку выборы (выдвижение, регистрация, голосование, подведение итогов и распределение мандатов) осуществляются по федеральному округу и по одномандатным округам самостоятельно и притом различным образом (в первом случае конкурируют списки кандидатов, во втором случае - кандидаты в индивидуальном качестве), гарантии равенства избирательных прав (в том числе кандидатов по одномандатным округам) не нарушаются тем, что для выдвижения списка и для выдвижения кандидата требуется различное количество подписей. Следовательно, часть вторая статьи 39 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" соответствует Конституции Российской Федерации.
Положение же части третьей статьи 39 ставит в неравные условия как избирателей, так и кандидатов в депутаты. Подпись избирателя в поддержку конкретного кандидата в одномандатном избирательном округе не обязательно означает, что этот избиратель поддерживает федеральный список, в котором значится данный депутат, и потому не может автоматически, без соответствующего документального оформления, которое отражало бы его волеизъявление, включаться в число подписей в поддержку федерального списка. В противном случае неправомерно получают преимущество те избирательные объединения, которые одновременно выдвигают своих кандидатов и по одномандатным избирательным округам. Оспариваемая норма, как не учитывающая этих обстоятельств, нарушает активное и пассивное избирательное право гражданина и, следовательно, противоречит статьям 19 (части 1 и 2) и 32 (часть 2) Конституции Российской Федерации.
8. Согласно части второй статьи 62 рассматриваемого Федерального закона избирательные объединения, избирательные блоки, списки кандидатов которых получили менее пяти процентов голосов избирателей, принявших участие в голосовании, из распределения депутатских мандатов по федеральному избирательному округу исключаются. По мнению заявителя, эта норма противоречит статьям 3, 19 и 32, а также статье 13 (часть 4) Конституции Российской Федерации.
Так называемый заградительный пункт (процентный барьер), означающий некоторое ограничение пропорциональности представительства, предусмотрен в законодательстве ряда стран со смешанной избирательной системой. Такое ограничение позволяет избежать раздробления депутатского корпуса на множество мелких групп, к образованию которых может привести пропорциональная избирательная система при отсутствии процентного барьера, с тем чтобы обеспечить нормальное функционирование парламента, стабильность законодательной власти и конституционного строя в целом.
Положением части второй статьи 62 рассматриваемого Федерального закона, устанавливающим процентный барьер, не ограничиваются избирательные права граждан и не нарушается равенство перед законом общественных объединений, предусмотренное статьей 13 (часть 4) Конституции Российской Федерации.
Из статей 13, 19 и 32 Конституции Российской Федерации, которым корреспондируют статья 26 Международного пакта о гражданских и политических правах и статья 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, следует, что равенство избирательных прав граждан, а также равенство избирательных объединений, избирательных блоков означает равенство перед законом и право на равную и эффективную защиту закона без всякой дискриминации по какому бы то ни было признаку или обстоятельству. Однако равенство применительно к избирательному праву не может означать равенство результатов, так как выборы - это возможность для избирателей определить свои предпочтения и голосовать за соответствующего кандидата или список кандидатов и, следовательно, наличие победивших и проигравших. Правила, по которым проводятся выборы, для всех избирательных объединений, избирательных блоков и для всех граждан, участвующих в выборах по федеральным спискам, одинаковы: условия избрания одинаковы для всех федеральных списков, и каждый избиратель вправе голосовать за любой федеральный список; ни одно из избирательных объединений, не собравших пяти процентов голосов, не участвует в распределении депутатских мандатов.
Такой порядок не нарушает и статью 3 Конституции Российской Федерации, поскольку он не препятствует проведению свободных выборов, т.е. обеспечению свободного волеизъявления народа на выборах в орган законодательной власти. Не искажается им и существо народного представительства. Граждане, которые не голосовали вообще или голосовали, но не за тех кандидатов, которые стали депутатами, не могут рассматриваться как лишенные своего представительства в парламенте. Из статей 3, 32, 94, 95 и 96 Конституции Российской Федерации в их взаимосвязи следует, все законно избранные депутаты Государственной Думы являются представителями народа и, следовательно, представителями всех граждан, которые вправе осуществлять управление делами государства через своих представителей. Кандидат, победивший на выборах на условиях, определенных законом, причем независимо от того, по какому избирательному округу, одномандатному или федеральному, он избран, становится депутатом Государственной Думы как представительного органа Российской Федерации, т.е. представителем народа в смысле статьи 3 Конституции Российской Федерации.
Таким образом, Конституция Российской Федерации не исключает возможность для законодателя установить определенный процент голосов избирателей, который необходимо собрать на выборах в поддержку федерального списка кандидатов, выдвинутого избирательным объединением, избирательным блоком, с тем чтобы избирательное объединение, избирательный блок имели право участвовать в распределении депутатских мандатов. Вместе с тем Конституционный Суд Российской Федерации в рамках своей компетенции, решая исключительно вопросы права и в целях защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции Российской Федерации на всей территории Российской Федерации, может проверить, при каких конституционно значимых юридических условиях тот или иной барьер, установленный законодателем, является допустимым, а при каких, напротив, становится чрезмерным.
В странах с устойчивой многопартийной системой пятипроцентный барьер является средним показателем, позволяющим без искажения принципа пропорциональности выполнять те задачи, ради осуществления которых он вводится в пропорциональной и смешанной избирательных системах, и потому не рассматривается как чрезмерный. Между тем в Российской Федерации с ее еще только складывающейся и неустойчивой многопартийной системой пятипроцентный барьер в зависимости от различных условий может выступать и как допустимый, и как чрезмерный.
По данным Центральной избирательной комиссии Российской Федерации, при наличии пятипроцентного барьера на выборах в Государственную Думу в 1993 году избирательные объединения, преодолевшие этот барьер, все вместе получили 87,06 процента голосов избирателей, участвовавших в голосовании, а на выборах в 1995 году - в общей сложности 50,50 процента голосов. Столь существенное понижение количества голосов, поданных за избирательные объединения, избирательные блоки, преодолевшие пятипроцентный барьер, связано прежде всего с резко возросшим количеством объединений, участвовавших в выборах, - с 13 в 1993 году до 43 в 1995 году.
Как следует из оспариваемой нормы во взаимосвязи со статьей 70 рассматриваемого Федерального закона, избирательные объединения, избирательные блоки, преодолевшие пятипроцентный барьер, получают (путем распределения между ними) не только мандаты, которые при отсутствии этого барьера они имели бы наряду со всеми объединениями, участвовавшими в выборах, пропорционально количеству поданных за них голосов, но и остальные мандаты, которые причитались бы другим объединениям в случае пропорционального распределения при отсутствии процентного барьера, т.е. в конечном счете получают все мандаты по федеральному избирательному округу. В силу этого обстоятельства и исходя из общепризнанных принципов народовластия, демократическое большинство, на основе которого, по смыслу статей 1 и 3 Конституции Российской Федерации, должна определяться воля народа, выраженная им на выборах, и наличие которого необходимо для признания легитимности органа народного представительства, каковым является Государственная Дума, в данном случае не может быть лишь относительным большинством.
Поскольку в 1995 году избирательные объединения, преодолевшие установленный барьер, получили на выборах более половины голосов избирателей, принявших участие в голосовании, принцип большинства не был нарушен. Следовательно, пятипроцентный барьер, предусмотренный частью второй статьи 62 рассматриваемого Федерального закона, с учетом его реализации в избирательном процессе в 1995 году, не может рассматриваться как чрезмерный.
Вместе с тем пятипроцентный барьер недопустимо использовать вопреки предназначению пропорциональных выборов. Поэтому законодатель должен стремиться к тому, чтобы при его применении была обеспечена максимально возможная реализация принципа пропорционального представительства. Во всяком случае применение пятипроцентного барьера недопустимо, если избирательные объединения, преодолевшие этот барьер, тем не менее все вместе не получат хотя бы абсолютного большинства голосов избирателей (т.е. 50 процентов плюс один голос), принявших участие в голосовании.
Кроме того, следует учесть, что, по смыслу статей 1 и 13 Конституции Российской Федерации, демократия, основанная на политическом многообразии и многопартийности, исходит из необходимости существования оппозиции и не допускает монополии на власть. Поэтому, если пятипроцентный барьер будет преодолен лишь одним избирательным объединением, избирательным блоком, даже при условии, что за него подано большинство голосов, ему не могут быть переданы все депутатские мандаты по федеральному округу, так как это противоречило бы принципу пропорциональности выборов в условиях демократии и, следовательно, делает применение пятипроцентной оговорки недопустимым.
Для подобных случаев Федеральному Собранию надлежит определить механизм правового регулирования, позволяющий соблюсти требования, вытекающие из демократического характера основ конституционного строя Российской Федерации. Установление конкретных положений, закрепляющих такой механизм (введение "плавающего" барьера, анонсированное блокирование объединений и т.п.), является прерогативой законодателя.
Таким образом, положение части второй статьи 62 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" соответствует Конституции Российской Федерации в той мере, в какой применение установленного им пятипроцентного барьера позволяет обеспечить участие в распределении депутатских мандатов не менее чем двум избирательным объединениям, которые при этом в совокупности получат более 50 процентов голосов избирателей, принявших участие в голосовании.
9. Согласно части первой статьи 67 рассматриваемого Федерального закона в случае досрочного выбытия депутата, избранного в результате распределения депутатских мандатов между избирательными объединениями, избирательными блоками по федеральным спискам кандидатов, его мандат по постановлению Государственной Думы передается следующему за избранными кандидату из того же федерального списка. Заявитель считает, что эта норма нарушает равенство избирательных прав, ставит в неравное положение кандидатов в депутаты по одномандатному округу и кандидатов в депутаты по федеральному округу, поскольку в случае досрочного прекращения полномочий депутата в одномандатном округе депутатский мандат объявляется вакантным и назначаются новые выборы.
Различие в способах замещения вакантного мандата депутата по федеральному округу и по одномандатному округу обусловлено различием применяемых в них избирательных систем - пропорциональной и мажоритарной. На выборах по федеральному округу избиратель отдает свой голос не одному кандидату, а всему списку. Применение в одномандатном округе способа замещения вакантного мандата по федеральному округу как раз и привело бы к искажению воли избирателей, выраженной на выборах по мажоритарной системе, и к нарушению равного избирательного права. Поэтому оспариваемое положение не нарушает Конституцию Российской Федерации, в том числе гарантированное ею равное избирательное право.
Исходя из изложенного и руководствуясь статьей 68, частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 79, 86 и 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать положение статьи 5 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации", устанавливающее порядок избрания Государственной Думы, согласно которому часть депутатов избирается по одномандатным избирательным округам, а часть - по федеральному избирательному округу пропорционально количеству голосов, поданных за федеральные списки кандидатов в депутаты, выдвинутые избирательными объединениями, избирательными блоками, соответствующим Конституции Российской Федерации.
2. Признать содержащееся в абзаце втором статьи 5 и части второй статьи 11 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" положение об образовании избирательного округа на территории субъекта Российской Федерации с числом избирателей меньше единой нормы представительства не противоречащим Конституции Российской Федерации.
3. Прекратить производство по делу в части, касающейся проверки конституционности части шестой статьи 14 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" о включении в список избирателей по избирательному участку, образованному за пределами территории Российской Федерации, граждан Российской Федерации, проживающих за пределами территории Российской Федерации или находящихся в длительных заграничных командировках, при наличии у них заграничного паспорта гражданина Российской Федерации.
4. Признать положение части третьей статьи 36 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" о праве избирательного объединения, избирательного блока выдвигать кандидатами в депутаты лиц, не являющихся членами входящих в них общественных объединений, соответствующим Конституции Российской Федерации.
5. Признать положение части пятой статьи 37 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" о том, что в федеральный список могут входить кандидаты в депутаты Государственной Думы, выдвигаемые тем же избирательным объединением, избирательным блоком в одномандатных избирательных округах, не противоречащим Конституции Российской Федерации.
6. Признать положение части второй статьи 39 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации", согласно которому избирательное объединение, избирательный блок, выдвинувшие федеральный список кандидатов, обязаны собрать в его поддержку не менее 200 тысяч подписей избирателей, при этом на один субъект Российской Федерации должно приходиться не более семи процентов от требуемого общего числа подписей, соответствующим Конституции Российской Федерации.
7. Признать положение части третьей статьи 39 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" о том, что подписи, собранные в поддержку кандидата, выдвинутого избирательным объединением, избирательным блоком по одномандатному избирательному округу и зарегистрированного окружной избирательной комиссией, включаются Центральной избирательной комиссией в число подписей в поддержку федерального списка кандидатов, выдвинутого этим объединением, избирательным блоком, не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (части 1 и 2) и 32 (часть 2).
8. Признать положение части второй статьи 62 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации", согласно которому избирательные объединения, избирательные блоки, списки кандидатов которых получили менее пяти процентов голосов избирателей, принявших участие в голосовании, из распределения депутатских мандатов по федеральному избирательному округу исключаются, соответствующим Конституции Российской Федерации в той мере, в какой применение пятипроцентного барьера позволяет обеспечить участие в распределении депутатских мандатов не менее чем двум избирательным объединениям, которые при этом в совокупности получат более 50 процентов голосов избирателей, принявших участие в голосовании.
Федеральному Собранию следует внести в Федеральный закон "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" дополнения, обеспечив надлежащую реализацию принципа пропорциональности при определении результатов выборов в федеральном избирательном округе, руководствуясь при этом Конституцией Российской Федерации и с учетом положений, содержащихся в абзаце первом настоящего пункта и в пункте 8 мотивировочной части настоящего Постановления.
9. Признать содержащееся в статье 67 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" положение о замещении вакантного мандата депутата, избранного по федеральному списку, соответствующим Конституции Российской Федерации.
10. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление является окончательным, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.
11. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Российской газете". Постановление должно быть также опубликовано в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".
Конституционный Суд Российской Федерации
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Н. ВЕДЕРНИКОВА
Рассматриваемое дело возникло в связи с запросом Саратовской областной Думы, в котором она просила Конституционный Суд проверить на соответствие Конституции Российской Федерации ряд положений Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации". В числе оспариваемых значатся положения, закрепленные в абзаце втором статьи 5 и части второй статьи 11 названного Закона.
Их существо заключается в следующем. Согласно абзацу второму статьи 5 предусматривается образование одномандатных избирательных округов на основе единой нормы представительства избирателей на одномандатный избирательный округ, за исключением округов, образуемых в субъектах Российской Федерации, число избирателей в которых меньше единой нормы представительства. Согласно части второй статьи 11 на территории субъекта Российской Федерации с числом избирателей меньше единой нормы представительства образуется по одному избирательному округу. Настоящее особое мнение отражает несогласие с решением Конституционного Суда Российской Федерации лишь относительно данного положения.
Конституционный Суд Российской Федерации обстоятельно исследовал названные положения и пришел к следующему выводу: "Признать содержащееся в абзаце втором статьи 5 и части второй статьи 11 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" положение об образовании избирательного округа на территории субъекта Российской Федерации с числом избирателей меньше единой нормы представительства не противоречащим Конституции Российской Федерации" (пункт 2 резолютивной части).
Однако проблема не сводится лишь к возможности образования избирательного округа в тех субъектах Российской Федерации, на территории которых число избирателей меньше единой нормы представительства. Наиболее острым моментом в определении размеров избирательных округов в зависимости от числа избирателей является тесно увязанный с ним вопрос об образовании и количестве избирательных округов в тех субъектах Российской Федерации, на территории которых число избирателей больше единой нормы представительства избирателей на одномандатный избирательный округ, но недостаточное для образования двух избирательных округов в данном субъекте Российской Федерации.
Возникают и другие вопросы. Если есть единая норма представительства избирателей на одномандатный избирательный округ, то допустимо ли установление округов ниже этой нормы и каковы могут быть различия применительно к количеству избирателей между избирательными округами не внутри одного субъекта Российской Федерации, а в целом на территории России относительно всего ее избирательного корпуса как единого электората? К чему на практике при образовании избирательных округов приводят отступления от единой нормы представительства?
Методика определения единой нормы представительства избирателей на одномандатный избирательный округ описывается в том же абзаце втором статьи 5 рассматриваемого Закона, и устанавливается она путем деления общего числа избирателей в Российской Федерации на 225 одномандатных округов. В количественном отношении это составляет 466 тысяч избирателей. В соответствии с этой нормой Центральная избирательная комиссия (ЦИК) Российской Федерации образует избирательные округа. Все было бы ясно и четко, если бы ЦИК Российской Федерации при построении схемы избирательных округов не обязан был руководствоваться и частью второй статьи 11 этого же Закона, предписывающей, что "на территории субъекта Российской Федерации с числом избирателей меньше единой нормы представительства образуется по одному избирательному округу". Таковых на территории Российской Федерации оказалось по крайней мере 24 субъекта Российской Федерации, в том числе с числом избирателей в округе менее 100 тысяч человек - 7 округов; с числом избирателей от 100 до 200 тысяч человек - 7 округов; с числом избирателей от 200 до 300 тысяч человек - 3 округа и с числом избирателей от 300 до 400 тысяч человек - 7 округов (см. Выборы депутатов Государственной Думы 1995. Электоральная статистика. Сборник ЦИК РФ. Изд-во "Весь Мир", 1996. С. 21).
Приведенная в названном официальном издании ЦИК Российской Федерации таблица распределения избирательных округов по числу избирателей в 1995 году, т.е. накануне последних выборов в Государственную Думу, не исключает также, что в рубрику "число избирателей от 400 до 500 тысяч человек" могут попасть округа, также не "дотягивающие" до единой нормы представительства. И, таким образом, число избирательных округов, в которых количество избирателей менее единой нормы представительства, скорее всего, окажется даже большим, нежели 24.
Одновременно тот же источник сообщает, что "на выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации в 1995 году по сравнению с предыдущими выборами количество избирательных округов сократилось на один в Республике Коми, Курганской и Томской областях и увеличилось на один в Ленинградской, Московской и Ростовской областях".
При анализе этой информации оказалось нетрудным установить, что в тех субъектах Российской Федерации, где число округов было уменьшено, оставшиеся округа по численности избирателей далеко превышают единую норму представительства на одномандатный избирательный округ. Так, при единой норме представительства 466 тысяч избирателей в Томской области единственный избирательный округ насчитывает 709944 избирателя, в Курганской области - 764856 избирателей, а в Республике Коми - 768404 избирателя. Иными словами, уменьшение числа избирательных округов привело к тому, что "цена голоса" (вес голоса) избирателя в названных субъектах Российской Федерации стала неизмеримо "дешевле", нежели "цена голоса" избирателя в любой другом избирательном округе.
Еще более разительной представляется картина при сравнении количества избирателей в избирательных округах названных субъектов Российской Федерации с числом избирателей в субъектах Российской Федерации с малочисленным населением, но тем не менее имеющих право, согласно части второй статьи 11 рассматриваемого Закона, иметь в границах своей территории также один избирательный округ. Таких субъектов Российской Федерации, где число избирателей явно менее единой нормы представительства, как уже отмечалось ранее, насчитывается по крайней мере 24. Например, число избирателей Эвенкийского автономного округа - 12364, а число избирателей Томской области - 709944. Простой подсчет показывает, что "цена голоса" избирателя в Томской области в 57 раз "дешевле" "цены голоса" избирателя в Эвенкийском автономном округе. Применительно же к двум другим субъектам Российской Федерации - Курганской области и Республике Коми, в которых также было уменьшено число избирательных округов, указанное различие еще больше - в 62 раза. Вряд ли можно считать такие численные различия при образовании избирательных округов в различных субъектах Российской Федерации относительно единого электората страны нечрезмерными, а, следовательно, допустимыми и справедливыми.
Представляется, что при таком положении нельзя говорить о соблюдении равенства избирательных прав граждан как одном из основополагающих конституционных принципов всякой демократической избирательной системы. Нарушается при этом и принцип равноправия субъектов Российской Федерации (статья 5 Конституции Российской Федерации), составляющий одну из основ ее конституционного строя, поскольку при реализации равноправия субъектов Российской Федерации в избирательном процессе на практике в различных субъектах Российской Федерации "цена голоса" (вес голоса) избирателя оказывается различной, что ведет к неравенству прав человека и гражданина в важнейшей политической сфере - избирательном праве.
Основой равноправия субъектов Российской Федерации является равенство в правах и свободах как населяющих их народов в целом, так и равенство в правах каждого отдельного гражданина. Согласно же Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина являются обязанностью государства (статья 2).
Таким образом, положения рассматриваемого Закона вступают в противоречие с двумя конституционными принципами, равно получившими закрепление и в ряде международно-правовых актов, - равенства избирательных прав граждан и равноправия субъектов Российской Федерации, и потому не могут быть признаны не противоречащими Конституции Российской Федерации. Во всяком случае Конституционному Суду следовало бы как минимум в своем постановлении предписать законодателю продолжить поиски более справедливого решения относительно положения, содержащегося в абзаце первом статьи 5 и части второй статьи 11 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации". Признав же его не противоречащим Конституции Российской Федерации, Конституционный Суд закрепил существующее положение и тем самым как бы еще более углубил его несоответствие ряду конституционных принципов.
Конституционный Суд аргументировал свой вывод также тем, что представительным и законодательным органом Российской Федерации является парламент в целом, т.е. Совет Федерации и Государственная Дума, "полномочия которых соответствующим образом сбалансированы". Однако применительно к рассматриваемому положению ключевым является не вопрос о полномочиях палат Федерального Собрания, а "порядок формирования Совета Федерации и порядок выборов депутатов Государственной Думы", который "устанавливается федеральным законом" (часть 2 статьи 96 Конституции Российской Федерации). Порядок же формирования Совета Федерации и порядок избрания депутатов Государственной Думы, как известно, весьма существенно различаются. Именно исходя из федеративной природы Российского государства и равноправия его субъектов, которое не зависит от численности проживающего на территории того или иного субъекта Российской Федерации населения (избирателей), определен порядок формирования верхней палаты парламента - Совета Федерации, существо которого заключается в том, что "в Совет Федерации входят по два представителя от каждого субъекта Российской Федерации: по одному от представительного и исполнительного органов государственной власти" (часть 2 статьи 95 Конституции Российской Федерации). Избрание же депутатов Государственной Думы строится на иных основах, а именно: на равном представительстве каждого депутата, избранного по одномандатному округу от равного числа избирателей Российской Федерации в целом, что призвана обеспечить закрепленная в Законе единая норма представительства избирателей на одномандатный избирательный округ. При существующем же положении эта единица - своеобразный критерий определения границ избирательных округов - в десятках случаев просто "не работает", не применяется, подменяется другим положением, закрепленным в этом же Законе и вытекающим из обязательности образования избирательного округа на территории всякого субъекта Российской Федерации, включая и те, в которых число избирателей в десятки раз меньше единой нормы представительства. Наличие этих двух положений - единой нормы представительства и обязательности образования избирательного округа на территории субъекта Российской Федерации с числом избирателей менее такой нормы - свидетельствует о внутреннем противоречии названных положений в одном федеральном законе, мимо чего, по моему мнению, Конституционный Суд не мог пройти и имел все основания обратить на данное обстоятельство внимание законодателя в форме предписания о внесении соответствующих изменений в Федеральный закон от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации".
Из изложенного следует, что при подходе к рассмотрению положения, закрепленного в абзаце втором статьи 5 и части второй статьи 11 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации", который высказан в настоящем особом мнении, у Конституционного Суда Российской Федерации не было бы оснований признавать их не противоречащими Конституции Российской Федерации. Естественно, что я голосовал против вывода Суда по данному пункту резолютивной части его Постановления.
В соответствии с Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации суд обязан разрешать гражданские дела на основании Конституции Российской Федерации, международных договоров Российской Федерации, федеральных законов, иных нормативных правовых актов органов государственной власти и нормативных правовых актов органов местного самоуправления (часть первая статьи 11); если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены законом, суд при разрешении гражданского дела применяет правила международного договора (часть четвертая статьи 11); к новым обстоятельствам, являющимся основанием для пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу, относится, в частности, установление Европейским Судом по правам человека нарушения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека ().
Аналогичные положения о применении судами, арбитражными судами правил международных договоров и об установлении Европейским Судом по правам человека нарушения Россией положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод как основания для пересмотра соответствующих судебных актов закреплены в частях 1 и 4 статьи 13 , пункте 4 части 3 статьи 311 частях 1 и 4 статьи 15 , пункте 4 части 1 статьи 350 пункте 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.
По мнению группы депутатов Государственной Думы, обратившихся в Конституционный Суд Российской Федерации в порядке статьи 125 (пункт "а" части 2) Конституции Российской Федерации, указанные законоположения не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (части 1 , и ) и , поскольку фактически обязывают Россию, ее органы законодательной, исполнительной и судебной власти, к безусловному исполнению постановления Европейского Суда по правам человека - даже в случае, если оно противоречит Конституции Российской Федерации.
Что касается позиции самого Европейского Суда по правам человека относительно реализации выносимых им постановлений, то он полагает, что конкретные средства, с помощью которых в рамках национальной правовой системы будет исполняться возлагаемое на государство-ответчика в соответствии со статьей 46 Конвенции о защите прав человека и основных свобод правовое обязательство, избираются, по общему правилу, самим государством-ответчиком при условии, что эти средства будут совместимы с выводами, содержащимися в соответствующем постановлении Европейского Суда по правам человека; разрешать же вопросы толкования и применения национального законодательства должны национальные органы власти, а именно судебные органы; такая дискреция в отношении способа исполнения постановлений Европейского Суда по правам человека отражает свободу выбора, присущую вытекающей из статьи 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод основополагающей обязанности государств-участников обеспечивать определенные ею права и свободы (постановления от 13 июля 2000 года по делу "Скоццари и Джунта (Scozzari & Giunta) против Италии", от 30 июня 2005 года по делу "Ян (Jahn) и другие против Германии", от 29 марта 2006 года по делу "Скордино (Scordino) против Италии" (N 1), от 3 июля 2008 года по делу "Мусаева против России", от 3 июля 2008 года по делу "Руслан Умаров против России" и др.).
Таким образом, международный договор является для его участников обязательным в том значении, которое может быть уяснено с помощью приведенного правила толкования. С этой точки зрения если Европейский Суд по правам человека, толкуя в процессе рассмотрения дела какое-либо положение Конвенции о защите прав человека и основных свобод, придает используемому в нем понятию другое, нежели его обычное, значение либо осуществляет толкование вопреки объекту и целям Конвенции , то государство, в отношении которого вынесено постановление по данному делу, вправе отказаться от его исполнения, как выходящего за пределы обязательств, добровольно принятых на себя этим государством при ратификации Конвенции. Соответственно, постановление Европейского Суда по правам человека не может считаться обязательным для исполнения, если в результате толкования конкретного положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод, на котором основано данное постановление, осуществленного в нарушение общего правила толкования договоров, смысл этого положения разойдется с императивными нормами общего международного права (jus cogens), к числу которых, безусловно, относятся принцип суверенного равенства и уважения прав, присущих суверенитету, а также принцип невмешательства во внутренние дела государств.
Кроме того, как следует из пункта 1 статьи 46 Венской конвенции, государство вправе блокировать действие в отношении него отдельных положений международного договора, ссылаясь на то обстоятельство, что согласие на обязательность для него данного договора было выражено им в нарушение того или иного положения его внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, если данное нарушение было явным и касалось нормы внутреннего права особо важного значения. В Российской Федерации к числу таких норм в первую очередь относятся положения глав 1 и Конституции Российской Федерации, изменение которых не допускается посредством конституционных поправок, а может быть осуществлено, как установлено ее статьей 135 , исключительно посредством принятия новой Конституции Российской Федерации.
Поскольку Россия, по смыслу статей 15 (части 1 и ), и 125 (часть 6) Конституции Российской Федерации, не вправе заключать международные договоры, не соответствующие Конституции Российской Федерации, а правила международного договора, если они нарушают конституционные положения, имеющие, несомненно, особо важное для России значение, не могут и не должны применяться в ее правовой системе, основанной на верховенстве Конституции Российской Федерации, обязанностью органов государственной власти при имплементации международных договоров, предполагающей соотнесение законодательства Российской Федерации с ее обязательствами по международным договорам, являются признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина, как они определены Конституцией Российской Федерации, и недопущение нарушений основ конституционного строя.
При этом, однако, не исключается, что международный договор, который при присоединении к нему Российской Федерации как по своему буквальному смыслу, так и по смыслу, придававшемуся ему в процессе применения межгосударственным органом, уполномоченным на это самим международным договором, соответствовал Конституции Российской Федерации, впоследствии посредством одного лишь толкования (особенно при достаточно высокой степени абстрактности его норм, присущей, в частности, Конвенции о защите прав человека и основных свобод) был содержательно конкретизирован таким образом, что вступил в противоречие с положениями Конституции Российской Федерации, прежде всего относящимися к правам и свободам человека и гражданина, а также к основам конституционного строя, в том числе государственному суверенитету и высшей юридической силе Конституции Российской Федерации.
В свою очередь, безусловное исполнение Россией решений межгосударственного органа, принятых на основании такого международного договора в не согласующемся с Конституцией Российской Федерации истолковании, могло бы повлечь нарушение ее положений, которое в данном случае (учитывая презумпцию осведомленности органов, специально уполномоченных международным договором на рассмотрение вопросов, касающихся защиты прав и свобод граждан, о содержании действующих конституций государств - участников международного договора) является, несомненно, явным, т.е. объективно очевидным для любого субъекта международного права, действующего в этом вопросе добросовестно и в соответствии с обычной практикой (пункт 2 статьи 46 Венской конвенции о праве международных договоров).
Вместе с тем, поскольку выражение Российской Федерацией согласия на обязательность для нее международного договора в нарушение того или иного положения Конституции Российской Федерации может выявиться только после принятия уполномоченным межгосударственным органом решения, основанного на истолковании конкретной нормы данного международного договора в смысле, приводящем к ее несогласованности с соответствующим положением Конституции Российской Федерации, речь в таких случаях идет не о действительности или недействительности для России международного договора в целом, а лишь о невозможности соблюдения обязательства о применении его нормы в истолковании, приданном ей уполномоченным межгосударственным органом в рамках рассмотрения конкретного дела.
В контексте приведенных положений Венской конвенции о праве международных договоров это означает, что решение уполномоченного межгосударственного органа, в том числе постановление Европейского Суда по правам человека, не может быть исполнено Российской Федерацией в части возлагаемых на нее мер индивидуального и общего характера, если толкование нормы международного договора, на котором основано это решение, нарушает соответствующие положения Конституции Российской Федерации.
4. Россия присоединилась к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, стремясь обеспечить дополнительными гарантиями реализацию закрепленного в статье 2 Конституции Российской Федерации фундаментального положения о правах и свободах человека как высшей ценности в демократическом правовом государстве. В силу того что участие России в данной Конвенции, соблюдение которой призван обеспечивать Европейский Суд по правам человека, обусловлено задачей надлежащей реализации именно этого конституционного положения, гармонизация российского права с конвенционным, толкование и применение которого осуществляются Европейским Судом по правам человека в процессе рассмотрения конкретных дел, допустима лишь постольку, поскольку она не порождает противоречий с Конституцией Российской Федерации.
Будучи связанной требованием соблюдать вступивший в силу международный договор, каковым является Конвенция о защите прав человека и основных свобод, Российская Федерация, тем не менее, обязана обеспечивать в рамках своей правовой системы верховенство Конституции Российской Федерации, что вынуждает ее в случае возникновения каких-либо коллизий в этой сфере - притом что Конституция Российской Федерации и Конвенция о защите прав человека и основных свобод основаны на одних и тех же базовых ценностях защиты прав и свобод человека и гражданина - отдавать предпочтение требованиям Конституции Российской Федерации и тем самым не следовать буквально постановлению Европейского Суда по правам человека в случае, если его реализация противоречит конституционным ценностям.
Соответственно, Конституционный Суд Российской Федерации не может поддержать данное Европейским Судом по правам человека толкование Конвенции о защите прав человека и основных свобод, если именно Конституция Российской Федерации (в том числе в ее истолковании Конституционным Судом Российской Федерации) как правовой акт, обладающий высшей юридической силой в правовой системе России, более полно по сравнению с соответствующими положениями Конвенции в их истолковании Европейским Судом по правам человека обеспечивает защиту прав и свобод человека и гражданина, в том числе в балансе с правами и свободами иных лиц ( , Конституции Российской Федерации).
Отступление от толкующих и применяющих Конвенцию о защите прав человека и основных свобод постановлений Европейского Суда по правам человека имеет место и в практике европейских государств, хотя также в исключительных случаях и при наличии достаточно веских причин, в том числе при выявлении конвенционно-конституционных коллизий, которые, как правило, касаются не столько основного содержания (существа) тех или иных прав и свобод человека как таковых (сформулированных в Конвенции самым абстрактным образом), сколько их конкретизации посредством толкования постановлениями Европейского Суда по правам человека, содержащими, в свою очередь, оценку осуществленных на национальном уровне толкования и реализации этих, а также сопоставимых с ними по содержанию прав, закрепленных конституциями государств - участников Конвенции.
Наиболее показательной в этом плане является практика Федерального Конституционного Суда Федеративной Республики Германия, опирающаяся на выработанную им в постановлениях от 11 октября 1985 года, от 14 октября 2004 года и от 13 июля 2010 года правовую позицию относительно "ограниченной правовой силы постановлений Европейского Суда по правам человека". В частности, при разрешении вопроса об исполнении постановления Европейского Суда по правам человека от 26 февраля 2004 года по делу "Гёргюлю (Gorgulu) против Германии" он следующим образом сформулировал принцип приоритета национальной конституции перед решениями Европейского Суда для целей национального правоприменения: во внутреннем правопорядке Конвенция о защите прав человека и основных свобод имеет статус федерального закона и наряду с практикой Европейского Суда по правам человека служит лишь ориентиром для толкования при определении содержания и сферы действия основных прав и принципов Основного Закона ФРГ и лишь при условии, что это не ведет к ограничению или умалению основных прав граждан, защищаемых Основным Законом ФРГ; решения Европейского Суда по правам человека не всегда обязательны для исполнения судами ФРГ, но и не должны полностью оставаться без внимания; национальной юстиции следует учитывать эти решения надлежащим образом и осторожно приспосабливать их к внутреннему законодательству. Вместе с тем, как полагает Федеральный Конституционный Суд ФРГ, средство достижения согласия с Европейским Судом по правам человека - это избегание конфликтов между внутренним и международным правом на начальном этапе рассмотрения дела в национальном суде, которые в принципе должны быть сведены к минимуму, поскольку оба суда используют одинаковую методологию (постановление от 14 октября 2004 года по делу 2BvR 1481/04 (BVerfGE 111, 307). Схожая позиция была выражена им ранее - в отношении решений Европейского Суда справедливости (определение от 29 мая 1974 года по делу 2 BvL 52/71 (BVerfGE 37, 271) ["Solange-I"]).
Аналогичный подход использовал Конституционный Суд Итальянской Республики, не согласившись с выводами Европейского Суда по правам человека относительно трансграничных пенсионных выплат, которые были сформулированы в постановлении от 31 мая 2011 года по делу "Маджо (Maggio) и другие против Италии". В частности, в постановлении от 19 ноября 2012 года по делу N 264/2012 он указал, что соблюдение международных обязательств не может являться причиной снижения уровня защиты прав, уже заложенного во внутреннем правопорядке, но, напротив, может и должно представлять собой действенный инструмент расширения этой защиты; как следствие, противоречие между защитой, предусмотренной Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, и конституционной защитой основных прав должно разрешаться в направлении максимального расширения гарантий и при условии обеспечения надлежащего соотношения с иными интересами, защищаемыми конституцией, т.е. с другими конституционными нормами, гарантирующими основные права, на которые могло бы повлиять расширение отдельно взятой гарантии. О приоритете конституционных норм говорится и в постановлении Конституционного Суда Итальянской Республики от 22 октября 2014 года N 238/2014 в связи с решением Международного Суда ООН по делу о юрисдикционных иммунитетах государств (Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy: Greece Intervening), Judgment, I.C.J. Reports 2012): решение международного судебного органа в случае конфликта с основными конституционными принципами итальянского права делает невозможным какое-либо его восприятие в контексте статьи 10 Конституции Итальянской Республики, которая в обычных условиях предусматривает автоматическую рецепцию международного права в национальную систему.
Конституционный Суд Австрийской Республики, признавая значимость Конвенции о защите прав человека и основных свобод и основанных на ней постановлений Европейского Суда по правам человека, также пришел к выводу о невозможности применения конвенционных положений в истолковании Европейского Суда по правам человека, противоречащем нормам национального конституционного права (постановление от 14 октября 1987 года по делу N B267/86).
Верховный Суд Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии в решении от 16 октября 2013 года ( UKSC 63) отметил неприемлемость для британской правовой системы выводов и толкования Конвенции о защите прав человека и основных свобод в постановлении Европейского Суда по правам человека от 6 октября 2005 года по делу "Хёрст (Hirst) против Соединенного Королевства (N 2)" относительно проблемы избирательных прав заключенных. Согласно его правовой позиции решения Европейского Суда по правам человека в принципе не воспринимаются как подлежащие безусловному применению, - по общему правилу, они лишь "принимаются во внимание"; следование же этим решениям признается возможным лишь в том случае, если они не противоречат основополагающим материальным и процессуальным нормам национального права.
Во всех приведенных случаях конвенционно-конституционных коллизий речь идет не о противоречии между Конвенцией о защите прав человека и основных свобод как таковой и национальными конституциями, а о коллизии толкования конвенционного положения, данного Европейским Судом по правам человека в постановлении по конкретному делу, и положений национальных конституций, в том числе в их истолковании конституционными судами (или другими высшими судами, наделенными аналогичными полномочиями). Оценивая нормы внутреннего законодательства на соответствие конституциям своих государств, эти национальные судебные органы при принятии решения исходят из того, какое толкование, с учетом баланса конституционно защищаемых ценностей и международно-правового регулирования статуса личности, лучше защищает права человека и гражданина в правовой системе данного государства, имея в виду не только непосредственно обратившихся за защитой, но и всех тех, чьи права и свободы могут быть затронуты.
Хотя интерпретационная правоприменительная практика самого Европейского Суда по правам человека по тому или иному вопросу, накапливаемая в течение сравнительно длительного периода, может со временем изменяться, тем не менее его постановления, как представляется, должны обеспечивать более высокий - по сравнению с национальным регулированием - уровень защиты прав и свобод человека и гражданина. Однако неоднозначность такого предположения обнаруживается на примере дела "Константин Маркин против России", по поводу которого в 2010 году возник конфликт толкований между Конституционным Судом Российской Федерации и Европейским Судом по правам человека в вопросе о наличии или отсутствии дискриминации по гендерному признаку вследствие лишения мужчин-военнослужащих возможности получить трехгодичный отпуск по уходу за ребенком, предоставляемый женщинам-военнослужащим.
В этом деле, как и в других делах, затрагивающих проблему позитивной дискриминации, нарушение статьи 14 "Запрещение дискриминации" Конвенции о защите прав человека и основных свобод связано, как полагает Европейский Суд по правам человека, с предоставлением тех или иных преимуществ исключительно по объективному, не обусловленному индивидуальными особенностями лица признаку, например такому, как гендерная принадлежность. Причем в понимании Европейского Суда по правам человека дискриминация (а в рассматриваемом деле, следовательно, нарушение статьи 14 Конвенции) отсутствует и в случае "негативного равенства" - при отказе законодателя от предоставления права на отпуск по уходу за ребенком всем лицам, подпадающим под категорию военнослужащих, что, однако, означало бы снижение уровня защиты, который в России на сегодняшний день гарантирован, в том числе с учетом особой (связанной с материнством) социальной роли женщины в обществе, довольно многочисленной категории женщин-военнослужащих. По мнению же Конституционного Суда Российской Федерации, отсутствие дискриминации возможно при равенстве субъектов, принадлежащих к одной категории, в данном случае - женщин-военнослужащих, т.е. если предоставлению спорного права всем военнослужащим препятствуют специфика военной службы и необходимость обеспечения обороноспособности страны и безопасности государства, то его предоставление всем женщинам-военнослужащим в балансе конституционных ценностей допустимо.
Характерным примером наиболее очевидного расхождения с положениями Конституции Российской Федерации служит постановление Европейского Суда по правам человека от 4 июля 2013 года по делу "Анчугов и Гладков против России", в котором наличие в российском законодательстве ограничения избирательного права лиц, осужденных по приговору суда, было признано нарушением статьи 3 "Право на свободные выборы" Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, что прямо противоречит статье 32 (часть 3) Конституции Российской Федерации, согласно которой не имеют права избирать и быть избранными граждане, содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда. Согласие Российской Федерации на исполнение такого постановления означало бы нарушение ею статей 15 (часть 1), 32 (часть 3) и Конституции Российской Федерации либо - в силу ее статьи 135 - необходимость принятия новой Конституции Российской Федерации, притом что присоединение к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и участие в ней России как правового демократического государства, в котором человек, его права и свободы являются высшей ценностью, обусловлено самим принятием, соблюдением и действием Российской Федерации.
5. Положения статьи 1 Федерального закона "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней", пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации", частей первой и четвертой статьи 11 , пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации приняты в порядке конкретизации статей 15 (часть 4), 17 (часть 1), 46 (часть 3) и Конституции Российской Федерации.
В контексте конституционно защищаемых ценностей эти законоположения в их нормативном единстве, выступая в качестве важной правовой гарантии имплементации Конвенции о защите прав человека и основных свобод в правовую систему Российской Федерации, одновременно призваны обеспечить согласованный процессуально-правовой порядок исполнения вынесенных в отношении нее постановлений Европейского Суда по правам человека, основанных на толковании и применении положений Конвенции.
5.1. Вопросы, возникающие в связи с исполнением постановлений Европейского Суда по правам человека, уже были предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации.
В Постановлении от 26 февраля 2010 года N 4-П Конституционный Суд Российской Федерации пришел к следующим выводам: наличие в правовой системе государства процедур пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений, в связи с вынесением которых были констатированы нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод, выступает в качестве меры, обязательность осуществления которой в целях реализации предписаний данной Конвенции вытекает из ее статьи 46 во взаимосвязи со , и Конституции Российской Федерации, а следовательно, требует законодательного закрепления механизма исполнения окончательных постановлений Европейского Суда по правам человека, позволяющего обеспечить адекватное восстановление прав, нарушение которых выявлено Европейским Судом по правам человека; соответственно, федеральный законодатель обязан гарантировать возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений в случаях установления Европейским Судом по правам человека нарушения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом общей юрисдикции конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека.
Постановлением от 6 декабря 2013 года N 27-П Конституционный Суд Российской Федерации признал пункт 4 части четвертой статьи 392 частями первой и четвертой его статьи 11 не противоречащими Конституции Российской Федерации. Выявляя конституционно-правовой смысл этих законоположений в системе действующего правового регулирования, он опирался на выводы, сформулированные ранее в Постановлении от 26 февраля 2010 года N 4-П, а также на следующие правовые позиции:
в процессе производства по пересмотру вступившего в законную силу судебного постановления в порядке пункта 4 части четвертой статьи 392 ГПК Российской Федерации суд общей юрисдикции, обязанный подчиняться только Конституции Российской Федерации и федеральному закону ( , Конституции Российской Федерации) и разрешать гражданские дела на основании Конституции Российской Федерации, международных договоров Российской Федерации и законодательства Российской Федерации (часть первая статьи 11 ГПК Российской Федерации), может прийти к выводу о невозможности исполнения постановления Европейского Суда по правам человека без отказа от применения положений законодательства Российской Федерации, ранее признанных Конституционным Судом Российской Федерации не нарушающими конституционные права заявителя в его конкретном деле. В таком случае перед судом общей юрисдикции встает вопрос о конституционности указанных законоположений, повлекших нарушение соответствующих положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их интерпретации Европейским Судом по правам человека;
выявление неконституционных законоположений и их исключение из числа действующих правовых норм может являться только совокупным результатом взаимодействия судов различных видов юрисдикции с учетом разграничения их компетенции, предполагающего, с одной стороны, реализацию судом общей юрисдикции правомочия поставить вопрос о конституционности соответствующих норм перед Конституционным Судом Российской Федерации, а с другой - обязанность Конституционного Суда Российской Федерации окончательно разрешить этот вопрос. В связи с этим пункт 4 части четвертой статьи 392 ГПК Российской Федерации во взаимосвязи с частями первой и четвертой его статьи 11 не могут рассматриваться как препятствующие суду общей юрисдикции, осуществляющему производство по пересмотру вступившего в законную силу судебного постановления по заявлению лица, в отношении которого Европейским Судом по правам человека было констатировано нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод, обусловленное применением в его деле положений законодательства Российской Федерации, приостановить производство и обратиться с запросом в Конституционный Суд Российской Федерации о проверке их соответствия Конституции Российской Федерации. Вынесение в таких случаях судом общей юрисдикции решения по результатам рассмотрения заявления о пересмотре вступившего в законную силу судебного постановления в порядке пункта 4 части четвертой статьи 392 ГПК Российской Федерации без предварительного обращения в Конституционный Суд Российской Федерации означало бы, что в практике судов общей юрисдикции допускается возможность различной оценки конституционности одних и тех же законоположений и тем самым - в нарушение требований Конституции Российской Федерации, в том числе ее статей 3 , , и , - ставится под сомнение верховенство Конституции Российской Федерации, обладающей в правовой системе Российской Федерации высшей юридической силой по отношению к любым правовым актам, действующим на территории Российской Федерации.
Приведенные правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированные применительно к порядку пересмотра по вновь открывшимся или новым обстоятельствам судебных постановлений, вступивших в законную силу, в рамках гражданского судопроизводства, имеют универсальный характер и потому в полной мере распространяются на другие виды судопроизводства.
5.2. В порядке реализации Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 6 декабря 2013 года N 27-П Федеральным конституционным законом от 4 июня 2014 года N 9-ФКЗ Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" была дополнена частью второй, согласно которой суд при пересмотре в случаях, установленных процессуальным законодательством, дела в связи с принятием межгосударственным органом по защите прав и свобод человека решения, в котором констатируется нарушение в Российской Федерации прав и свобод человека при применении закона либо отдельных его положений, придя к выводу, что вопрос о возможности применения соответствующего закона может быть решен только после подтверждения его соответствия Конституции Российской Федерации, обращается с запросом в Конституционный Суд Российской Федерации о проверке конституционности этого закона.
Названное законоположение и находящиеся в системном единстве с ним положения пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации являются, таким образом, правовым средством обеспечения верховенства и высшей юридической силы Конституции Российской Федерации при разрешении возможных коллизий между содержащимся в постановлении Европейского Суда по правам человека толкованием Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европейским Судом по правам человека и положениями Конституции Российской Федерации. При этом указанные законоположения - по своему конституционно-правовому смыслу в контексте правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, выраженных в настоящем Постановлении, - во всяком случае обязывают суд общей юрисдикции, арбитражный суд, осуществляющий производство по пересмотру вступившего в законную силу судебного акта по заявлению лица, по жалобе которого Европейским Судом по правам человека было принято постановление, констатирующее нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод положениями законодательства Российской Федерации, примененными в деле этого лица, приостановить производство и обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке их соответствия Конституции Российской Федерации.
5.3. Если постановление Европейского Суда по правам человека, вынесенное по жалобе против России, основано на толковании положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, приводящем к их противоречию с Конституцией Российской Федерации, такое постановление - по смыслу статей 4 (часть 2), 15 (части 1 и ), 16 (часть 2) и Конституции Российской Федерации - не может быть исполнено. Соответственно, если органы государственной власти Российской Федерации, к компетенции которых относится обеспечение применения Конвенции как международного договора Российской Федерации, приходят к выводу о том, что такое противоречие имеет место и что действия и решения, которые требуются для исполнения постановления Европейского Суда по правам человека, могут привести к нарушению положений Конституции Российской Федерации, встает вопрос о действительном смысле этих положений в контексте возникшего противоречия и международных обязательств России.
Данный вопрос, как следует из статей 118 (часть 2) и Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 15 (части 1 и ) и , по своей юридической природе подлежит разрешению в порядке конституционного судопроизводства. По смыслу действующего правового регулирования, это возможно посредством толкования соответствующих положений Конституции Российской Федерации, осуществляемого Конституционным Судом Российской Федерации по официальному запросу уполномоченных субъектов в целях устранения неопределенности в понимании этих положений применительно к возможности исполнения постановления Европейского Суда по правам человека и принятия мер индивидуального и общего характера, направленных на обеспечение выполнения Конвенции о защите прав человека и основных свобод ( , Конституции Российской Федерации; глава XIV Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации").
Причем как инструмент обеспечения верховенства и высшей юридической силы Конституции Российской Федерации такое толкование может применяться и в том случае, если исполнение (в части принятия мер индивидуального и общего характера) вынесенного по жалобе против России постановления Европейского Суда по правам человека осуществляется (может осуществляться) и без участия судов.
6. Вопросы, связанные с европейской системой защиты прав человека и ролью Европейского Суда по правам человека в качестве ее контрольного механизма, активно обсуждаются и на самом высоком международном уровне. Участники таких обсуждений, в том числе имевших место на конференциях в Интерлакене (2010 год), Измире (2011 год) и Брайтоне (2012 год), высказывают взаимоисключающие мнения - от заявлений о недопустимости каких-либо посягательств на дух и букву Конвенции о защите прав человека и основных свобод и полномочия Европейского Суда по правам человека до резкой критики этих институтов как устаревших и утративших к настоящему моменту правовую и социальную легитимность, тем более если учесть, что многие актуальные и острые проблемы изначально, при заключении Конвенции и учреждении Европейского Суда по правам человека, вообще не входили в сферу его юрисдикции.
К наиболее заметным результатам состоявшихся дискуссий можно отнести предложение конференции в Брайтоне о включении в преамбулу Конвенции о защите прав человека и основных свобод упоминания о "принципе субсидиарности" (principle of subsidiarity; principe de subsidiarite) и "доктрине свободы усмотрения" (margin of appreciation; marge d"appreciation) и внесение Комитетом Министров Совета Европы на рассмотрение государств-участников соответствующих поправок в виде Протокола N 15 к Конвенции, который открыт для подписания с 24 июня 2013 года. С учетом этих поправок конструктивным способом преодоления расхождений и предотвращения правовых конфликтов между суверенными государствами - членами Совета Европы может стать готовность к сотрудничеству, построенному на понимании и принятии одной стороной определенных, уместных лишь в рамках общих базовых принципов, оговорок относительно вопросов, по которым другая сторона уступать не готова.
Однако взаимодействие европейского и конституционного правопорядка невозможно в условиях субординации, поскольку только диалог между различными правовыми системами является основой их надлежащего равновесия. Именно такого подхода призван придерживаться в своей деятельности Европейский Суд по правам человека как межгосударственный субсидиарный судебный орган, и именно от уважения им национальной конституционной идентичности государств - участников Конвенции о защите прав человека и основных свобод во многом зависит эффективность ее норм во внутригосударственном правопорядке. Особое внимание наднациональных органов к базовым элементам этой конституционной идентичности, которые образуют внутригосударственные нормы о фундаментальных правах, а также гарантирующие эти права нормы об основах конституционного строя, позволит снизить вероятность конфликта между национальным и наднациональным правом, что, в свою очередь, во многом будет определять - при сохранении конституционного суверенитета государств - эффективность всей европейской системы защиты прав и свобод человека и гражданина и дальнейшую гармонизацию европейского правового пространства в этой области.
В Российской Федерации разрешение подобного рода конфликтных ситуаций возложено - в силу Конституции Российской Федерации - на Конституционный Суд Российской Федерации, который лишь в редчайших случаях считает возможным использовать "право на возражение" ради внесения своего вклада (вслед за коллегами из Австрии, Великобритании, Германии и Италии) в формирование сбалансированной практики Европейского Суда по правам человека, но не ради самоизоляции от его решений, которые отражают консенсус, выработанный государствами - участниками Конвенции , а исходя из необходимости конструктивного взаимодействия и взаимоуважительного диалога с ним. В таком контексте Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 6 декабря 2013 года N 27-П, так же как и настоящее Постановление, следует рассматривать как стремление избежать серьезных осложнений в отношениях России не только с Европейским Судом по правам человека, но и с Советом Европы в ситуации, при которой постановление Европейского Суда по правам человека предполагает внесение в российское законодательство изменений, чреватых нарушением закрепленных Конституцией Российской Федерации прав и свобод человека и гражданина, причем гораздо более существенным, нежели то, против которого возражал Европейский Суд по правам человека.
Если Конституция Российской Федерации не позволяет согласиться с отдельным постановлением Европейского Суда по правам человека, Конституционный Суд Российской Федерации обязан отразить это несогласие в своем решении. В то же время, признавая фундаментальное значение европейской системы защиты прав и свобод человека и гражданина, частью которой является постановление Европейского Суда по правам человека, Конституционный Суд Российской Федерации готов к поиску правомерного компромисса ради поддержания этой системы, но определение степени своей готовности он оставляет за собой, поскольку границы компромисса в данном вопросе очерчивает именно Конституция Российской Федерации.
Свидетельством такого - основанного на Конституции Российской Федерации - подхода Конституционного Суда Российской Федерации является последовательная имплементация им положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод и решений Европейского Суда по правам человека в российскую правовую систему. Более того, Конституционный Суд Российской Федерации признает значимость его деятельности по выявлению недостатков национального правового регулирования и по предложению путей к их устранению. Вместе с тем наличие в практике Европейского Суда по правам человека проблем, связанных с отступлением от принципа субсидиарности, создает, по мнению Конституционного Суда Российской Федерации, риск возникновения ситуаций, при которых ориентация на достаточно абстрактные нормы Конвенции может привести к игнорированию воли конституционного законодателя в межгосударственной правовой конструкции, не предполагающей передачи ей такого элемента государственного суверенитета.
Исходя из изложенного и руководствуясь , Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13 , пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15 , пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку на основании данных положений по их конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования:
обеспечивается применение Конвенции о защите прав человека и основных свобод как многостороннего международного договора Российской Федерации в качестве составной части ее правовой системы и исполнение принимаемых на основе Конвенции постановлений Европейского Суда по правам человека, выступающего в качестве субсидиарного межгосударственного судебного органа по конкретным делам в случаях, если исчерпаны все конституционно установленные внутригосударственные средства судебной защиты;
суд общей юрисдикции, арбитражный суд при пересмотре в установленном процессуальным законодательством порядке дела в связи с принятием Европейским Судом по правам человека постановления, в котором констатируется нарушение в Российской Федерации прав и свобод человека при применении закона либо отдельных его положений, придя к выводу, что вопрос о возможности применения соответствующего закона может быть решен только после подтверждения его соответствия Конституции Российской Федерации, обращается с запросом в Конституционный Суд Российской Федерации о проверке конституционности этого закона; во всяком случае суд общей юрисдикции, арбитражный суд, осуществляющий производство по пересмотру вступившего в законную силу судебного акта по заявлению лица, по жалобе которого Европейским Судом по правам человека было принято постановление, констатирующее нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод положениями законодательства Российской Федерации, примененными в деле этого лица, обязан приостановить производство и обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке их соответствия Конституции Российской Федерации;
государственные органы, на которые возложена обязанность по обеспечению выполнения Российской Федерацией международных договоров, участницей которых она является, - придя к выводу о невозможности исполнить вынесенное по жалобе против России постановление Европейского Суда по правам человека вследствие того, что в части, обязывающей Российскую Федерацию к принятию мер индивидуального и общего характера, оно основано на положениях Конвенции о защите прав человека и основных свобод в истолковании, приводящем к их расхождению с Конституцией Российской Федерации, - правомочны обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации для решения вопроса о возможности исполнения постановления Европейского Суда по правам человека и принятия мер индивидуального и общего характера, направленных на обеспечение выполнения данной Конвенции; в случае если Конституционный Суд Российской Федерации придет к выводу, что постановление Европейского Суда по правам человека, поскольку оно основано на Конвенции о защите прав человека и основных свобод в истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не может быть исполнено, такое постановление в этой части не подлежит исполнению; Президент Российской Федерации, Правительство Российской Федерации - поскольку на них возложена обязанность по обеспечению выполнения Российской Федерацией международных договоров, участницей которых она является, - придя к выводу о невозможности исполнить вынесенное по жалобе против России постановление Европейского Суда по правам человека вследствие того, что в части, обязывающей Российскую Федерацию к принятию мер индивидуального и общего характера, оно основано на положениях Конвенции о защите прав человека и основных свобод в истолковании, приводящем к их расхождению с Конституцией Российской Федерации, правомочны обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о толковании соответствующих положений Конституции Российской Федерации в целях устранения неопределенности в их понимании с учетом выявившегося противоречия и международных обязательств России применительно к возможности исполнения постановления Европейского Суда по правам человека и принятия мер индивидуального и общего характера, направленных на обеспечение выполнения Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Этим не исключается правомочие федерального законодателя - исходя из требований Конституции Российской Федерации и с учетом правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, выраженных в настоящем Постановлении, - предусмотреть не противоречащий юридической природе Конституционного Суда Российской Федерации и его предназначению как высшего судебного органа конституционного контроля специальный правовой механизм разрешения им вопроса о возможности или невозможности с точки зрения принципов верховенства и высшей юридической силы Конституции Российской Федерации исполнить вынесенное по жалобе против России постановление Европейского Суда по правам человека, в том числе в части мер общего характера.
2. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
3. Настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в "Российской газете", "Собрании законодательства Российской Федерации" и на "Официальном интернет-портале правовой информации" (www.pravo.gov.ru). Постановление должно быть опубликовано также в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".
|
Конституционный Суд |
25 декабря 1991 года считается Днем образования Российской Федерации (России). В этот день Борис Николаевич Ельцин подписал Закон РСФСР № 2094-I «Об изменении наименования государства Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика».
На первый взгляд все нормально, закон как закон. Верховный Совет РСФСР своим решением постановил, что государство Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика (РСФСР) впредь именовать как Российская Федерация (Россия), а Борис Ельцин как президент это решение утвердил. На документе есть дата, должность и даже подпись Бориса Ельцина.
Все хорошо, если бы не:
1) РСФРС это не государство, это союзная республика в составе государства СССР.
2) Данный Закон №2094-1 подписан должностью "Президент РФ", что является должностным преступлением и подлогом, так как Б.Ельцина на тот момент "Президентом РСФСР", но не "Президентом РФ". Нельзя самоназначаться на государственные должности и подписывать какие либо документы должностью не соотстью не соотвествующей занимаемой, такой документ теряет юридическую силу.
Справка: На должность "Президент Российской Федерации" Б.Ельцин был инагурован лишь 9 агуста 1996 года.
3) Обнаружить Постановление Верховного Совета РСФСР, на которое ссылается данный закон не удалось. В период с 01.01.1991 года по 01.02.1992 года ни какого Решения Верховного Совета РСФСР о переименовании РСФСР в РФ не было. Ссылка на источник: http://old.lawru.info/base49/p...
Согласно действующей конституции РСФСР от 1978 года, статьи 184 и 185: Все законы и иные акты государственных органов РСФСР издаются на основе и в соответствии с Конституцией РСФСР, любые изменение Конституции РСФСР производится только решением Верховного Совета РСФСР, принятым большинством не менее двух третей от общего числа депутатов Верховного Совета РСФСР.
Также в Законе СССР "ОБ ОРГАНАХ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ И УПРАВЛЕНИЯ СОЮЗА ССР В ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД" № 2392-1 принятого 5 сентября 1991 года, сказано, что:
"Высшие органы государственной власти Союзных республик вправе приостанавливать на территории республики действие законов, принимаемых Верховным Советом СССР, только в случае их противоречия Конституции союзной республики".
Высшим органом по конституции РСФСР (статьи 15) является не президент РСФСР, а Верховный Совет РСФСР. Поэтому видоизменять название республики в единоличном порядке Б.Ельцин не имел никакого права. Это прерогатива референдума.
ПОДВЕДЕМ ИТОГ
В первых строках закона указано, "Верховный Совет РСФСР постановляет", но как мы ранее выяснили, ни какого решения ВС РСФСР на этот счет не было и нет, а это значит, что:
Б.Ельциным был 25.12.1991 года совершен подлог (должностное преступление) и самозахват власти (государственное преступление) ;
Закон №2041-1 о переименовании был подписан человеком не имеющим на то полномочия. Если бы тогда Б.Ельцин подписал закон как Президент РСФСР, то все было бы более менее нормально, но данный закон он подписал как Президент РФ;
В связи с вышесказанным, Закон №2041-1 теряет юридическую силу, является противозаконным и ничтожным;
В связи с вышесказанным, переименование РСФСР в Российскую Федерацию также незаконно и ничтожно;
В связи с вышесказанным, мы до сих пор живем в РСФСР и являемся гражданами СССР;
В связи с вышесказанным, все законодательные Акты опубликованные в СМИ и судебные Решения от имени Росийской Федерации с 25.12.1991 года ничтожны и не подлежать исполнению;
Граждан Российской Федерации нет и не может быть, так как Российская Федерация была образована незаконно;
Так называемые суды РФ не имеют права судить граждан СССР!
Видео-доказательство из газеты "Советская Россия" https://www.youtube.com/watch?v=9XOvnOXKmwg
Кроме того, на текущий момент отсутствует какой либо законодательный акт, указывающий на выход РСФСР из состава СССР и о создании СНГ. РСФСР являлось и является одним из соучредителей государства СССР и заявление о выходе из состава соучредителей СССР не было рассмотрено Верховным Советом СССР и РСФСР до сих пор. ООН по прежнему признаёт своим соучредителем именно СССР.
Сознавая опасность фактического распада РСФСР под давлением силовых структур США и НАТО, Съезд народных депутатов в целях обеспечения целостности республики подавляющим большинством голосов (907 - за, 13 - против и 9 - воздержавшихся) принял 12 июня 1990 года "Декларацию о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики". И вопреки расхожему мнению, в этой Декларации нет ни слова о выходе РСФСР из состава СССР. Напротив, РСФСР четко заявляла, что собирается и впредь оставаться составной частью Союза ССР.
КТО ТАКАЯ РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ?
И ЧТО ОНА ДЕЛАЕТ НА ТЕРРИТОРИИ РСФСР?
Гражданам СССР, которые мошенническим образом путём были вовлечены в чиновничьи или силовые структуры Российской Федерации следует напомнить о статье №64 УК РСФСР "Измена Родины", которая действует до сих пор:
"Измена Родине, то есть деяние, умышленно совершенное гражданином СССР в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР: переход на сторону врага, шпионаж, выдача государственной или военной тайны иностранному государству, бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР, оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР, а равно заговор с целью захвата власти, наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью с конфискацией имущества".
Российский предприниматель по сути является пособником оккупации, так как платит налоги в РФ.
Кто ты? Гражданин Российской Федерации? Определись! http://vecherusia.livejournal.com/1415.html
P.S.
Пролистывая страницы истории, я часто задавал себе вопрос, как могли американкие кураторы "присматривающие" за Ельциным так лохануться и так сильно подставить Российскую Федерацию с этим Законом №2041-1, сделав РФ вне закона, грубо нарушив конституцию СССР и РСФСР, а именно статью 174 СССР и статью 185 РСФСР: "Изменение Конституции производится решением Верховного Совета, принятым большинством не менее двух третей от общего числа депутатов каждой из его палат".
А потом понял, что у американцев работал сериотип их жизни. В США все решает Президент США, а у нас все решал народ, точнее Верховный Совет, поэтому они не обратили особого внимания на эти статьи 184 и 185, а без Решений Верховного Совета все Указы, Законы и Постановления изменяющие конституцию СССР/РСФСР, в том числе изменение названий республик или самого государства являются государственным преступлением, считаются ничтожными и не подлежат исполнению!
Чтобы понять, что в действительности же произошло в действительности некоторым людям бывает сложно. Поэтому переведем данную сложную ситуацию в житейскую. К примеру, некто, родственник нашего соседа, убил прежнего хозяина, подделал документы и заселился в его дом, убедив всех в этом (некоторых подкупив), что он действительный хозяин этого дома. Прошло 25 лет... Вскрылись некоторые факты того преступления, годы изменили что он сделал 25 лет назад? Нет! Он вор и убийца! Должны ли мы мириться с тем, что он сделал? Решение каждого! Лично я не хочу.
Горбачев ни когда не был Президентом СССР http://vecherusia.livejournal.com/4744.html
Правой ликбез о СССР, РСФСР и РФ http://vecherusia.livejournal.com/5528.html
Статья 103
1. Государственная Дума - часть парламента Российской Федерации. Избираемая непосредственно народом, она является органом народного представительства, обладающим не только законотворческими, но и иными полномочиями, закрепленными, в частности, в комментируемой статье.
При этом адекватная оценка природы этих полномочий требует учета в качестве исходных посылок нескольких обстоятельств. Во-первых, система демократии, как она учреждена Конституцией, не предусматривает иерархии высших федеральных органов власти (например, в форме верховенства парламента или Президента). Во-вторых, Конституция не абсолютизирует принцип разделения властей, напротив, она ориентирует все органы государственной власти, функции которых дополняют друг друга, на согласованное функционирование и взаимодействие. В-третьих, Государственная Дума является способом и формой реализации народом принадлежащей ему власти. В этом последнем случае Госдума, вопреки сложившимся в отечественном конституционализме представлениям, выступает в качестве именно высшего органа государственной власти, решения которого исходят от народа, а сама она занимает (наряду с Президентом и Советом Федерации) центральное место в формировании воли государства.
В связи с этим Государственная Дума не только законодательствует, представляет многонациональный народ РФ, но и формирует некоторые другие органы и в установленных Конституцией и федеральными законами формах контролирует их деятельность. В частности, комментируемая статья начинается словами: "К ведению Государственной Думы относятся...". Речь, стало быть, идет о таких сферах отношений и полномочиях, которые принадлежат исключительно Государственной Думе и должны осуществляться в указанных Конституцией пределах и формах самостоятельно и независимо от иных органов и должностных лиц. Государственная Дума в этом случае выступает не в качестве части парламента, а в качестве органа, обладающего собственными властными полномочиями, вторжение в которые должно квалифицироваться как противоречащее Конституции. Отсюда - распространенная оценка содержания комментируемой статьи как исключительных полномочий Госдумы. Однако пределы этих полномочий различны и оговорены самой Конституцией. Они не могут и не должны не только расширяться, но и сужаться федеральным законом, на что важно обратить внимание в связи с некоторыми тенденциями развития законодательства.
А. Предусматриваемый Конституцией механизм взаимодействия Государственной Думы и Правительства и тесное переплетение возлагаемых на них функций и задач обусловливают участие Государственной Думы в формировании Правительства и контроле за его деятельностью. В частности, п. "а" ч. 1 комментируемой статьи установлено, что Государственная Дума дает согласие Президенту РФ на назначение Председателя Правительства РФ. Содержание названного полномочия может быть выявлено лишь при условии учета системного единства комментируемой нормы с положениями п. "а" ст. 83, ст. 111 и ч. 5 ст. 117 Конституции, которые в своей совокупности образуют единый конституционно-правовой институт.
При этом Конституция имеет в виду, во-первых, именно согласие Государственной Думы, т.е. ее явно выраженную волю на назначение главой государства того или иного лица Председателем Правительства, а не согласование соответствующей кандидатуры с Государственной Думой, что нередко интерпретируется как не препятствующее участникам процесса согласования реализовать свои полномочия, поскольку-де процедура согласования соблюдена; во-вторых, такое согласие предполагает возможность выбора Государственной Думой из числа представленных Президентом кандидатур.
Именно таким образом данное полномочие было интерпретировано Государственной Думой в ее Регламенте (в ред. от 22.01.1998). Согласно Регламенту, в случае внесения в Государственную Думу Президентом предложения о кандидатуре Председателя Правительства Председатель Государственной Думы незамедлительно извещает об этом депутатов. Дума рассматривает представленную Президентом кандидатуру Председателя Правительства в течение недели со дня внесения предложения о кандидатуре.
Президент либо его полномочный представитель в Государственной Думе официально представляет кандидатуру на должность Председателя Правительства. Кандидат на эту должность представляет Думе программу основных направлений деятельности будущего Правительства. По окончании ответов на вопросы депутатов представители фракций и депутатских групп высказываются за выдвинутую кандидатуру или против нее. Если Дума отклонит кандидатуру на должность Председателя Правительства, Президент в течение недели со дня ее отклонения вносит предложение о новой кандидатуре. Обсуждение и согласование новой кандидатуры на должность Председателя Правительства происходит в том же порядке в течение недели со дня ее представления Президентом.
В случае двукратного отклонения Думой представленных кандидатур на должность Председателя Правительства Президент в течение недели со дня отклонения второй кандидатуры вправе представить третью кандидатуру. Обсуждение и согласование третьей кандидатуры на должность Председателя Правительства происходят в сроки и в порядке, которые предусмотрены Регламентом палаты для обсуждения и согласования первых двух кандидатур. Тем самым Государственная Дума истолковала соответствующие положение Конституции таким образом, что в случае отклонения представленной кандидатуры Председателя Правительства Президент должен представить вторую кандидатуру и затем, возможно, третью.
В 1998 г. Президент трижды представлял Думе одну и ту же кандидатуру, в результате чего Государственная Дума под угрозой роспуска дала требуемое согласие, однако обратилась в Конституционный Суд с запросом о толковании ч. 4 ст. 111 Конституции и, в частности, попросила разъяснить, вправе ли Президент вновь представить отклоненную Думой кандидатуру на должность Председателя Правительства и каковы правовые последствия трехкратного отклонения одной и той же кандидатуры. В Постановлении от 11.12.1998 N 28-П*(1015) Конституционный Суд указал, что Президент вправе представлять одного и того же кандидата дважды или трижды либо представлять каждый раз нового кандидата. При этом должны реализовываться конституционные требования о согласованном функционировании и взаимодействии участников этого процесса, т. е. Президент и Государственная Дума должны стараться договориться о взаимоприемлемых кандидатурах (хотя, разумеется, Госдума не может предлагать своих кандидатов). Независимо от числа представлявшихся кандидатов после третьего отклонения представленной кандидатуры Государственная Дума подлежит роспуску.
Такое толкование, однако, представляется весьма уязвимым. Для него трудно найти опору во взаимосвязанных положениях ст. 103 и 111 Конституции. Проблема не только в том, что оно прямо противоречит тексту комментируемой статьи, но и в том, что есть противоречие ее контексту, оцениваемому в общей системе Конституции и установленных ею "сдержек и противовесов" различных властей. Обращает на себя внимание тот факт, что при этом материальное конституционное право Государственной Думы, которому по Основному Закону коррелирует конституционная обязанность главы государства, безосновательно подменяется требованием лишь соблюдения последним установленной Конституцией процедуры, что ведет к существенному искажению конституционной модели отношений между Госдумой и Президентом, а также Правительством, равно как и между Президентом и Правительством.
Б. Пункт "б" ч. 1 комментируемой статьи к ведению Государственной Думы относит решение вопроса о доверии Правительству РФ. Тем самым нормируется контроль Государственной Думы за деятельностью Правительства. Данная норма тесно связана с другими положениями Конституции, содержащимися, в частности, в п. "в" ст. 83, п. "б" ст. 84, ч. 1 ст. 109, ч. 3 и 4 ст. 117. Ее назначение - воспрепятствовать нежелательной, по мнению Государственной Думы, социально-экономической политике Правительства или ненадлежащему исполнению Правительством федеральных законов и т.п.
Решение Госдумы о выражении недоверия Правительству означает парламентско-правительственный кризис, поскольку исключается согласованное функционирование и взаимодействие указанных органов. В связи с этим существенно возрастает значение функции политического резерва, возложенной Конституцией на Президента и заключающейся в предусмотренных Конституцией механизмах преодоления этого кризиса до его перерастания в кризис всей системы государственной власти. В частности, указанный кризис разрешается либо отставкой Правительства, либо роспуском Государственной Думы. При этом вопрос о доверии Правительству решается Государственной Думой как по собственной инициативе, так и по инициативе Председателя Правительства (см. комментарий к ст. 117).
Целям расширения контрольных функций Государственной Думы в отношении исполнительной власти служит высказанное Президентом РФ Д.А. Медведевым 5 ноября 2008 г. в его Послании Федеральному Собранию предложение установить конституционную норму, обязывающую Правительство РФ ежегодно отчитываться в Государственной Думе по итогам деятельности и по вопросам, поставленным непосредственно парламентом.
Г. Пунктом "в" ч. 1 комментируемой статьи установлено, что к ведению Государственной Думы относится назначение на должность и освобождение от должности Председателя Центрального банка РФ. Данная норма может и должна оцениваться в ее системном единстве с положениями ч. 1 и 2 ст. 75, определяющими конституционные основы статуса ЦБ РФ, включая его место в системе органов исполнительной власти, основную функцию и ее независимое осуществление, а также п. "г" ст. 83, устанавливающим полномочия главы государства в части представления Государственной Думе кандидатуры для назначения на должность Председателя ЦБ РФ, а также постановки перед Государственной Думой вопроса об освобождении от должности Председателя ЦБ РФ (см. комментарии к указанным статьям).
Таким образом, назначение на должность Председателя ЦБ РФ или его освобождение от должности - исключительная прерогатива Государственной Думы, "запускаемая", однако, не по ее собственной инициативе, а по инициативе главы государства. Этим не исключается возможность обращения Государственной Думы к Президенту, например, с оценкой деятельности Председателя ЦБ РФ и предложением проявить инициативу в постановке вопроса об освобождении его от должности.
В соответствии со ст. 14 Закона о ЦБ РФ Председатель Банка России назначается на должность Государственной Думой сроком на четыре года большинством голосов от общего числа депутатов Государственной Думы. Кандидатуру для назначения на должность Председателя Банка России представляет Президент РФ не позднее чем за три месяца до истечения полномочий действующего Председателя.
В случае досрочного освобождения от должности Председателя Банка России Президент представляет кандидатуру на эту должность в двухнедельный срок со дня указанного освобождения.
Федеральный закон особо оговаривает, что в случае отклонения предложенной на должность Председателя Банка России кандидатуры Президент в течение двух недель вносит новую кандидатуру. Одна и та же кандидатура не может вноситься более 2 раз. При этом одно и то же лицо не может занимать должность Председателя Банка России более трех сроков подряд.
Государственная Дума вправе освободить от должности Председателя Банка России по представлению Президента. Однако пределы усмотрения как Президента, так и Государственной Думы ограничены. В частности, Председатель ЦБ РФ может быть освобожден от должности только в случаях: истечения срока полномочий; невозможности исполнения служебных обязанностей, подтвержденной заключением государственной медицинской комиссии; подачи личного заявления об отставке; совершения уголовно наказуемого деяния, установленного вступившим в законную силу приговором суда; нарушения федеральных законов, которые регулируют вопросы, связанные с деятельностью Банка России.
Д. Пунктом "г" ч. 1 комментируемой статьи предусматривается организационное обеспечение функции парламента по осуществлению контроля за исполнением федерального бюджета: к ведению Государственной Думы относится назначение на должность и освобождение от должности Председателя Счетной палаты и половины состава ее аудиторов.
При этом Конституция не предусматривает участие в этом процессе (в отличие от назначения на должность и освобождении от должности Председателя ЦБ РФ) каких-либо других органов и должностных лиц, включая Президента РФ. Это означает, что Государственная Дума по смыслу комментируемого положения самостоятельно осуществляет как подбор кандидатов на должность Председателя Счетной палаты и ее аудиторов, так и их назначение и освобождение от должности. Именно такое видение было отражено в Регламенте Государственной Думы, согласно которому до внесения в Федеральный закон "О Счетной палате Российской Федерации" Федеральным законом от 01.12.2004 N 145-ФЗ изменений кандидатуры на должности Председателя и аудиторов Счетной палаты представлялись Комитетом по бюджету и налогам. Назначение производилось на сессии, ближайшей к моменту истечения полномочий назначенных в Счетную палату лиц. Кандидат на должность Председателя Счетной палаты должен был выступать на заседании Думы с краткой программой предстоящей деятельности и отвечать на вопросы депутатов. Для назначения Председателя и каждого из аудиторов требовалось большинство голосов от общего числа депутатов, т.е. не менее 226 голосов.
В случае отклонения Думой кандидатуры Комитет был вправе предложить для нового рассмотрения ту же или новую кандидатуру. Повторное рассмотрение той же кандидатуры или рассмотрение новой кандидатуры проводилось в том же порядке на следующий день после внесения предложения. Вопрос о досрочном освобождении от должности назначенных Думой Председателя Счетной палаты и аудиторов решался по представлению Комитета Государственной Думы по бюджету и налогам на заседании палаты. Решение считалось принятым, если за него проголосовало не менее 2/3 общего числа депутатов, а в случаях заявления об отставке, признания недееспособности вступившим в законную силу решением суда или достижения возраста 65 лет - простое большинство общего числа депутатов.
Упомянутым Федеральным законом от 01.12.2004 N 145-ФЗ в этот порядок были внесены существенные изменения, адекватность которых, в частности в части представления соответствующей кандидатуры, требованиям Конституции весьма сомнительна. В частности, Председатель Счетной палаты назначается на должность Государственной Думой по представлению Президента сроком на шесть лет. Постановление о назначении Председателя Счетной палаты принимается Государственной Думой большинством голосов от общего числа депутатов. Предложения о кандидатах на должность Председателя Счетной палаты могут вноситься Президенту депутатскими объединениями в Государственной Думе и комитетами Государственной Думы, а также не менее чем 1/5 от общего числа депутатов Государственной Думы. Кандидатуру для назначения на должность Председателя Счетной палаты Президент представляет не позднее чем за три месяца до истечения полномочий действующего Председателя Счетной палаты. В случае досрочного освобождения от должности Председателя Счетной палаты Президент представляет кандидатуру на эту должность в двухнедельный срок со дня указанного освобождения. В случае отклонения предложенной на должность Председателя Счетной палаты кандидатуры Президент в течение двух недель вносит новую кандидатуру. При этом Президент вправе вновь представить на рассмотрение Государственной Думы ту же кандидатуру либо внести другую кандидатуру.
Аналогичный порядок, столь же спорный с точки зрения адекватности требованиям Конституции, распространен на назначение заместителя Председателя Счетной палаты Советом Федерации (Закон от 01.12.2004 N 145-ФЗ), а также аудиторов Счетной палаты (Закон от 12.04.2007 N 49-ФЗ).
Председателем или заместителем Председателя Счетной палаты может быть гражданин РФ, не имеющий гражданства иностранного государства либо вида на жительство или иного документа, подтверждающего право на постоянное проживание гражданина РФ на территории иностранного государства, имеющий высшее образование и опыт профессиональной деятельности в области государственного управления, государственного контроля, экономики, финансов. Председатель Счетной палаты и его заместитель не могут состоять в родственных отношениях с Президентом, Председателем Совета Федерации и Председателем Государственной Думы, Председателем Правительства, Руководителем Администрации Президента, Генеральным прокурором, Председателями Конституционного Суда, Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ.
Конституционность указанного порядка назначения Председателя, заместителя Председателя и аудиторов Счетной палаты представляется весьма сомнительной. Проблему, однако, можно и нужно ставить значительно шире - о конституционно-правовой природе самой Счетной палаты: является ли она органом Российской Федерации, как следует из названия Федерального закона "О Счетной палате Российской Федерации", либо она выступает в качестве органа Федерального Собрания, что более отвечает смыслу ч. 5 ст. 101 Конституции (см. комментарий к ней), которая в качестве предмета федерального закона назвала только "состав и порядок деятельности" Счетной палаты.
Е. Пунктом "д" ч. 1 комментируемой статьи к ведению Государственной Думы отнесено также назначение на должность и освобождение от должности Уполномоченного по правам человека, действующего в соответствии с федеральным конституционным законом. Из буквальной интерпретации данного положения вытекают по меньшей мере следующие выводы: исключительной прерогативой Государственной Думы, осуществляемой ею самостоятельно и независимо от иных органов и должностных лиц, является назначение на должность и освобождение от должности Уполномоченного по правам человека; статус Уполномоченного, включая его функции, полномочия и т.д., определяется федеральным законодателем; федеральный законодатель данное конституционное веление реализует в форме федерального конституционного закона; Уполномоченный является органом парламента и организационной формой его участия в обеспечении конституционных гарантий прав и свобод человека и гражданина РФ.
Согласно ст. 1 Закона об Уполномоченном по правам человека должность Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации учреждается в соответствии с Конституцией в целях обеспечения гарантий государственной защиты прав и свобод гражданина, их соблюдения и уважения государственными органами, органами местного самоуправления и должностными лицами. Уполномоченный назначается на должность и освобождается от должности Государственной Думой. Средствами, указанными в данном Законе, Уполномоченный способствует восстановлению нарушенных прав, совершенствованию законодательства РФ о правах человека и гражданина и приведению его в соответствие с общепризнанными принципами и нормами международного права, развитию международного сотрудничества в области прав человека, правовому просвещению по вопросам прав и свобод человека, форм и методов их защиты.
Осуществляя свои полномочия, Уполномоченный независим и неподотчетен каким-либо государственным органам и должностным лицам. В своей деятельности он руководствуется Конституцией, названным Законом, законодательством РФ, а также общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами РФ. При этом важно иметь в виду, что деятельность Уполномоченного дополняет существующие средства защиты прав и свобод граждан, не отменяет и не влечет пересмотра компетенции государственных органов, обеспечивающих защиту и восстановление нарушенных прав и свобод.
Особо оговаривается в Законе, что введение режима чрезвычайного или военного положения на всей территории РФ либо на ее части не прекращает и не приостанавливает деятельность Уполномоченного и не влечет ограничения его компетенции.
На должность Уполномоченного назначается лицо, являющиеся гражданином РФ, не моложе 35 лет, имеющее познания в области прав и свобод человека и гражданина, опыт их защиты. Предложения о кандидатах на должность Уполномоченного могут вноситься в Государственную Думу Президентом, Советом Федерации, депутатами Государственной Думы и депутатскими объединениями в Государственной Думе. Уполномоченный назначается на должность и освобождается от должности Государственной Думой большинством голосов от общего числа депутатов тайным голосованием.
При вступлении в должность Уполномоченный на заседании Государственной Думы приносит присягу следующего содержания: "Клянусь защищать права и свободы человека и гражданина, добросовестно исполнять свои обязанности, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законодательством Российской Федерации, справедливостью и голосом совести". С момента принесения присяги он считается вступившим в должность.
Уполномоченный назначается на должность сроком на пять лет. Одно и то же лицо не может быть назначено на должность Уполномоченного более чем на два срока подряд. Уполномоченный обладает неприкосновенностью в течение всего срока его полномочий.
Ж. Особое место в числе исключительных прерогатив Государственной Думы занимает предусмотренное п. "е" ч. 1 комментируемой статьи объявление амнистии. Государственная Дума именно объявляет амнистию. Это во взаимосвязи с п. "о" ст. 71 (к ведению РФ относятся амнистия и помилование) означает не только возможность, но и конституционно обусловленную необходимость законодательного урегулирования амнистии, исключающего произвольное принятие решения об объявлении амнистии; отсутствие такого регулирования, однако, не может блокировать реализацию Государственной Думой данного полномочия.
Конституция не определяет понятия амнистии. Согласно же ст. 84 УК амнистия объявляется Государственной Думой в отношении индивидуально не определенного круга лиц. Актом об амнистии лица, совершившие преступления, могут быть освобождены от уголовной ответственности, а осужденные за совершение преступлений могут быть освобождены от наказания, либо назначенное им наказание может быть сокращено или заменено более мягким, либо они могут быть освобождены от дополнительного вида наказания. С лиц, отбывших наказание, актом об амнистии судимость может быть снята.
Отсюда следует, что: а) амнистия есть акт человеколюбия и преследует гуманистические цели; б) распространяется на индивидуально не определенный круг лиц; в) содержательно заключается в освобождении лиц, совершивших преступления, от уголовной ответственности или назначенного им уголовного наказания либо его смягчении или снятии судимости, т.е. покрывает своим действием как досудебные стадии уголовного судопроизводства, так и период после вступившего в законную силу приговора суда; г) объявляется Госдумой, обладающей широкой дискрецией.
Однако, как было установлено Конституционным Судом в Постановлении от 05.07.2001 N 11-П*(1016), регулирование амнистии, осуществляемое Государственной Думой, является частью обеспечиваемой в том числе уголовным законом регламентации отношений между государством, на которое возложено уголовное преследование, и гражданами, подвергаемыми в случаях совершения преступления уголовному наказанию в предусмотренных уголовным законом формах и пределах; реализация Государственной Думой ее конституционного полномочия объявлять амнистию в качестве акта милости предполагает полное и частичное освобождение определенных категорий лиц от уголовной ответственности и наказания исходя не только из политической или экономической целесообразности, но прежде всего из веры в добро и справедливость, а также из социальной обусловленности такой гуманистической акции в демократическом правовом государстве.
В силу презумпции добросовестности и разумности действий конституционных органов предполагается, что, основываясь на общих интересах при осуществлении полномочия по объявлению амнистии, Государственная Дума не может выходить за конституционно обусловленные пределы предоставленного ей широкого усмотрения, определяемые прежде всего общеправовыми принципами, обязательными в демократическом обществе. Согласно указанным принципам, не отвечало бы, в частности, природе и предназначению акта об амнистии создание им условий для освобождения от уголовной ответственности за деяния, совершаемые после объявления амнистии, поскольку это провоцировало бы совершение преступлений и лишало бы их потенциальных жертв защиты. Амнистия не может осуществляться в отношении индивидуально определенного круга лиц, так как это было бы присвоением властных полномочий, возложенных на другие конституционные органы, включая судебную власть.
Недопустимо создание с помощью амнистии условий для освобождения от уголовной ответственности тех лиц, которые участвуют в принятии решения об объявлении амнистии, что в силу широкой по своей природе дискреционности данного конституционного полномочия явно противоречило бы идеям справедливости. Условия амнистии не могут формулироваться таким образом, чтобы ими допускалось произвольное ее применение. Не должны издаваться акты, изменяющие условия объявленной амнистии в худшую для амнистированных лиц сторону, поскольку это не только противоречит запрету ухудшать положение гражданина в сфере уголовной ответственности и отбывания наказания принятием нового акта, но и не согласуется с природой амнистии в качестве акта милости и конституционной ответственностью государственной власти. Эта ответственность при проведении амнистии диктует также необходимость учитывать и обеспечивать задачи ресоциализации амнистируемых лиц, поскольку иначе могут быть поставлены под угрозу интересы стабильного правового порядка и осуществления прав граждан в демократическом обществе. Соответственно, все конституционно оправданные цели такой гуманистической акции, как амнистия, невозможно обеспечить без соблюдения установленной процедуры принятия акта об амнистии, гарантирующей как объективное отражение в его нормативных положениях действительной воли объявляющего амнистию представительного органа, так и ее формирование на основе достаточной и достоверной информации.
При этом важное практическое значение имеет разграничение акта об амнистии и акта о применении амнистии. Акт об амнистии определяет изменения в правовом статусе тех, на кого он распространяется. Решение же правоприменительных органов, принимаемое во исполнение акта об амнистии в отношении конкретного лица, подлежащего освобождению от уголовной ответственности и наказания, лишь оформляет устранение связанных с уголовной ответственностью препятствий в реализации им своих прав. Предусматривая наступление указанных правовых последствий при наличии определенных предпосылок, акт об амнистии фиксирует тем самым те юридические факты, которые влекут восстановление предусмотренного Конституцией правового статуса гражданина. В этом, по смыслу ст. 18 Конституции, также выражается непосредственное действие прав и свобод: те из них, которые были ограничены в силу приговора или в связи с начатым уголовным преследованием, признаются подлежащими восстановлению уже с момента вступления акта об амнистии в силу. Иначе говоря, правоприменительный акт, принимаемый в связи с актом об амнистии, - не право, а проистекающая из комментируемого положения (и ряда иных положений Конституции) конституционная обязанность управомоченного на принятие такого акта органа или должностного лица.
З. Пунктом "ж" ч. 1 комментируемой статьи к ведению Государственной Думы отнесено выдвижение обвинения против Президента РФ для отрешения его от должности. Конституционные основы условий и порядка выдвижения такого обвинения установлены ст. 93 Конституции (см. комментарий к ней). При этом комментируемый пункт достаточно широко формулирует предмет ведения Государственной Думы - "выдвижение обвинения против Президента Российской Федерации", пределы которого конкретизируются ч. 1 ст. 93 - "выдвижение обвинения в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления". В этом последнем случае несомненно, что уголовно-правовые представления и взгляды, унаследованные Конституцией, едва ли в состоянии адекватно объяснить существо конституционно-правовой ответственности Президента.
Во всяком случае, несомненно, что как само полномочие Государственной Думы, так и процедура отрешения главы государства от должности носят конституционно-правовой характер и служат защите Конституции. Речь идет о том, что, по мнению Государственной Думы, Президент своими действиями сделал политически невозможным дельнейшее отправление должности. А это предполагает, что конституционное понятие государственной измены Президента может не совпадать (и не должно совпадать) с его интерпретацией, содержащейся в УК; в противном случае Конституцию едва ли можно считать достаточно юридически гарантированной от ее умышленного нарушения Президентом.
Следует, однако, оговориться, что в конституционной доктрине и практике конституционно-правового регулирования доминирует уголовно-правовое понимание оснований отрешения главы государства от должности.
2. Согласно ч. 2 комментируемой статьи Государственная Дума принимает постановления по вопросам, отнесенным к ее ведению Конституцией. Из данного положения по его буквальному смыслу следует несколько выводов: 1) актами Государственной Думы являются только постановления; 2) постановления принимаются по всем (а не только указанным в комментируемой статье) вопросам, отнесенным к ведению Госдумы Конституцией; 3) природой различных полномочий Государственной Думы, реализация которых предопределяет различие правовых последствий ее волеизъявления, обусловливается характер указанных актов, которые могут быть как нормативными, так и ненормативными либо сочетать то и другое, т. е. содержать и нормы, и однократные распоряжения; 4) вопросы ведения Государственной Думы исчерпывающим образом определяются Конституцией и не могут расширяться федеральным законодателем; 5) полномочия Государственной Думы по вопросам ее ведения реализуются Думой самостоятельно и не предполагают участия в их осуществлении других органов и должностных лиц.
В связи с последними двумя замечаниями, однако, необходимы определенные оговорки, диктуемые отечественной государственно-правовой практикой. Прежде всего следует иметь в виду, что понятие "вопросы ведения" не совпадает с понятием "полномочия" Государственной Думы. В связи с этим Государственная Дума принимает постановления по более широкому кругу вопросов, чем перечислено в Конституции, включая и постановления по вопросам своей внутренней организации, что, например, вытекает из ч. 3 и 4 ст. 101 Конституции (см. комментарии к ним).
Кроме того, законодательное регулирование порядка осуществления полномочий Государственной Думы нередко предусматривает сомнительное с точки зрения требований Конституции участие в осуществлении исключительных полномочий Государственной Думы других органов и должностных лиц. В частности, такое участие предусмотрено при назначении на должность и освобождении от должности Председателя Счетной палаты, его заместителя и аудиторов и т.п.
3. Часть 3 комментируемой статьи устанавливает, что постановления Государственной Думы принимаются большинством голосов от общего числа депутатов Государственной Думы. Это - общее правило, из которого самой Конституцией предусмотрены некоторые изъятия. В частности, Конституция для принятия постановлений по отдельным вопросам, отнесенным ею к ведению Государственной Думы, требует квалифицированного большинства (см. комментарии к ст. 105, 107, 135-137).
При этом предметом острой дискуссии на начальном этапе деятельности Государственной Думы был вопрос о содержании понятия общее число депутатов Государственной Думы: совпадает ли общее число депутатов Государственной Думы с ее составом, установленным ч. 3 ст. 95 Конституции, - 450 либо оно означает число фактически избранных депутатов (за исключением тех депутатов, чьи полномочия на момент голосования прекращены в установленном законом порядке), как это сложилось в отечественной парламентской практике и предполагалась участниками Конституционного совещания 1993 г.
Конституционный Суд в Постановлении от 12.04.1995 N 2-П по делу о толковании ряда статей Конституции, в том числе комментируемой, в которых содержится анализируемое понятие, пришел в выводу, что "положение об общем числе депутатов Государственной Думы, содержащееся в статьях 103 (часть 3), 105 (части 2 и 5), 107 (часть 2), 117 (часть 3) и 135 (часть 2) Конституции Российской Федерации, следует понимать как число депутатов, установленное для Государственной Думы статьей 95 (часть 3) Конституции Российской Федерации, - 450 депутатов"*(1017).
Мотивируя свое решение, Конституционный Суд указал, что цель установления в ст. 95 Конституции числа мандатов в Совете Федерации и Государственной Думе - обеспечение представительного характера высшего законодательного органа РФ. Отсюда следует, что принятие предложенной Государственной Думой интерпретации понятия "общее число депутатов" как числа только фактически избранных в Государственную Думу депутатов, за исключением тех, чьи полномочия на момент голосования прекращены в установленном порядке, может привести к тому, что Государственная Дума будет правомочна принимать федеральные законы и иные важные для страны акты по вопросам своего ведения, даже если фактически утратит свой представительный характер вследствие вакантности значительной части депутатских мандатов. Такие законы и иные акты как нарушающие ст. 94 Конституции окажутся нелегитимными.
Акты парламента должны воплощать интересы большинства в обществе, а не только самого парламентского большинства. Конституция не установила требований к численному составу избранных парламентариев, при котором палаты Федерального Собрания вправе осуществлять свои конституционные полномочия. В этих условиях представительный характер Государственной Думы (и Совета Федерации) и легитимность принимаемых законов могут быть гарантированы только истолкованием понятия "общее число депутатов" как конституционного их числа 450 депутатов Государственной Думы (166 членов Совета Федерации). При определении порядка принятия законов и постановлений палатами Федерального Собрания Конституция исходит из названного общего числа депутатов Государственной Думы (общего числа членов Совета Федерации). Принятые большинством от данного числа решения во всех случаях учитывают волю представителей не менее чем половины избирательного корпуса, вследствие чего наличие вакантных мандатов депутатов не может сказаться на итогах голосования.
В связи с этим Суд пришел к выводу, что предполагаемое в запросе Государственной Думы отождествление понятий "общее число депутатов" и "число фактически избранных депутатов" не отвечает требованиям Конституции гарантировать народное представительство в Федеральном Собрании и может воспрепятствовать реализации конституционных положений об организации палат Федерального Собрания и законодательном процессе.
На основе данного Постановления КС РФ в Регламент Государственной Думы были внесены изменения, однако они не повлекли отмены и пересмотра ранее принятых решений, поскольку Конституционный Суд в своем Постановлении указал: "Решения Государственной Думы, принятые ранее в соответствии с иным порядком подведения итогов голосования, пересмотру в связи с данным толкованием не подлежат".
25 декабря 1991 года считается Днем образования Российской Федерации (России). В этот день Б.Н.Ельцин подписал закон № 2094-I «Об изменении наименования государства Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика».
На первый взгляд все нормально, закон как закон. Верховный Совет РСФСР своим Решением постановил, что государство Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика (РСФСР) впредь именовать как Российская Федерация (Россия) и Борис Ельцин как Президент РСФСР это Решение ВС РСФСР утвердил. На документе есть дата, должность и даже подпись Бориса Ельцина.
Все хорошо, если бы не:
1) РСФСР это не государство, это союзная республика в составе государства СССР.
2) Данный закон №2094-1 подписан должностью "Президент РФ", что является должностным преступлением и подлогом, так как Б.Ельцин на тот момент имел должность "Президента РСФСР", но не "Президента РФ". Нельзя самоназначаться на государственные должности и подписывать какие либо документы должностью не соответствующей занимаемой, такой документ теряет юридическую силу.
К примеру, я директор ООО "Ромашка" и подписываю с Вами договор как директор ООО "Ромашка +". Вопрос, такой Договор будет иметь юридическую силу? При этом у меня нет ни каких подтверждающих и регистрирующих документов. Это будет жульничество!
Справка : На должность "Президент РФ" Б.Ельцин был инагурован лишь 9 августа 1996 года.
Согласно действующей конституции РСФСР от 1978 года, статьи 184 и 185. Все законы и иные акты государственных органов РСФСР издаются на основе и в соответствии с Конституцией РСФСР, а любые изменение Конституции РСФСР производится только решением Верховного Совета РСФСР, принятым большинством не менее двух третей от общего числа депутатов Верховного Совета РСФСР.
Высшим органом по конституции РСФСР (статьи 15) является не президент РСФСР , а Верховный Совет РСФСР. Поэтому видоизменять название республики в единоличном порядке Б.Ельцин не имел никакого права. Это вообще прерогатива референдума.
ПОДВЕДЕМ ИТОГ
В первых строках закона указано, "Верховный Совет РСФСР постановляет", но как мы ранее выяснили, ни какого решения ВС РСФСР на этот счет не было и нет, а это значит, что:
Б.Ельциным был 25.12.1991 года совершен подлог (должностное преступление) и самозахват власти (государственное преступление);
Закон №2041-1 о переименовании был подписан человеком не имеющим на то полномочия. Если бы тогда Б.Ельцин подписал закон как Президент РСФСР, то все было бы более менее нормально, но данный закон он подписал как Президент РФ;
В связи с вышесказанным, Закон №2041-1 теряет юридическую силу, является противозаконным и ничтожным;
В связи с вышесказанным, переименование РСФСР в Российскую Федерацию также незаконно и ничтожно;
В связи с вышесказанным, мы до сих пор живем в РСФСР и являемся гражданами РСФСР-СССР;
В связи с вышесказанным, все законодательные Акты опубликованные в СМИ и судебные Решения от имени Российской Федерации с 25.12.1991 года ничтожны и не подлежать исполнению;
Граждан Российской Федерации нет и не может быть, так как Российская Федерация была образована незаконно;
Так называемые суды РФ не имеют права судить граждан СССР.
Видео-доказательство из газеты "Советская Россия" https://www.youtube.com/watch?v=9XOvnOXKmwg
О псевдо-переименовании РСФСР в РФ https://www.youtube.com/watch?v=KjIu4aE27cA
Кроме того, на текущий момент отсутствует какой либо законодательный акт, указывающий на выход РСФСР из состава СССР и о создании СНГ. РСФСР являлось и является одним из соучредителей государства СССР и заявление о выходе из состава соучредителей СССР не было рассмотрено Верховным Советом СССР и РСФСР до сих пор. ООН по прежнему признаёт своим соучредителем именно СССР.
Сознавая опасность фактического распада РСФСР под давлением силовых структур США и НАТО, Съезд народных депутатов в целях обеспечения целостности республики подавляющим большинством голосов (907 - за, 13 - против и 9 - воздержавшихся) принял 12 июня 1990 года "Декларацию о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики". И вопреки расхожему мнению, в этой Декларации нет ни слова о выходе РСФСР из состава СССР. Напротив, РСФСР четко заявляла, что собирается и впредь оставаться составной частью Союза ССР.
ВОПРОС, КТО ТОГДА ЭТА РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ и ЧТО ОНА ДЕЛАЕТ НА ТЕРРИТОРИИ РСФСР? ОТВЕТ: ЭТО ОПГ или ОККУПАЦИОННАЯ ВЛАСТЬ.
Гражданам СССР, которые мошенническим образом путём были вовлечены в чиновничьи или силовые структуры Российской Федерации следует напомнить о статье №64 УК РСФСР "Измена Родины" , которая действует до сих пор:
"Измена Родине, то есть деяние, умышленно совершенное гражданином СССР в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР: переход на сторону врага, шпионаж, выдача государственной или военной тайны иностранному государству, бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР, оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР, а равно заговор с целью захвата власти, наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью с конфискацией имущества".
Российский предприниматель по сути является пособником оккупации, так как платит налоги в РФ.
Кто ты? Ты гражданин Российской Федерации? Тогда прочти это:
ОСНОВНАЯ ПРОБЛЕМА ДЛЯ НЫНЕШНЕЙ ВЛАСТИ РФ, ЧТО ЕЛЬЦИН ОФИЦИАЛЬНО УМЕР
P.S. Ельцин нарушал не только законы РСФСР, но и законы созданной им Российской Федерации.
P.S. P.S. Пролистывая страницы истории, я часто задавал себе вопрос, как могли американские кураторы "присматривающие" за Ельциным так лохануться и так сильно подставить в будущем Российскую Федерацию с этим Законом №2041-1, сделав РФ фактически вне закона, грубо нарушил конституцию СССР и РСФСР, а именно статью 174 СССР и статью 185 РСФСР: "Изменение Конституции производится решением Верховного Совета, принятым большинством не менее двух третей от общего числа депутатов каждой из его палат".
А потом понял, что у американцев работал стериотип их жизни. В США все решает Президент США, а у нас все решал народ, точнее Верховный Совет, поэтому они не обратили особого внимания на эти статьи 184 и 185, а без Решений Верховного Совета все Указы, Законы и Постановления изменяющие конституцию СССР/РСФСР, в том числе изменение названий республик или самого государства являются государственным преступлением, считаются ничтожными и не подлежат исполнению!
Чтобы понять, что в действительности же произошло в действительности некоторым людям бывает сложно. Поэтому переведем данную сложную ситуацию в житейскую. К примеру, некто, родственник нашего соседа, убил прежнего хозяина, подделал документы и заселился в его дом, убедив всех в этом (некоторых подкупив), что он действительный хозяин этого дома. Прошло 25 лет... Вскрылись некоторые факты того преступления, разве годы изменили то, что он сделал 25 лет назад? Нет! Он вор и убийца! Должны ли мы мириться с тем, что он сделал? Решение каждого! Лично я не хочу.
А ТЕПЕРЬ САМОЕ ГЛАВНОЕ: Согласно конституции РСФСР от 1978 года, глава 1, статья 5. Наиболее важные вопросы государственной жизни выносятся на всенародное обсуждение, а также ставятся на всенародное голосование (референдум). Поэтому не важно, что был служебный подлог Б.Ельцина, с законом 2094-1, который он принял без Решения ВС РСФСР, переименовывать РСФСР в РФ без референдума он НЕ ИМЕЛ НИКАКОГО ПРАВА!!! Вообщем, все мы гр. СССР, а живем мы не в РФ, а в РСФСР. Пора выходит из этой матрицы. Второе был ли у нас Референдум о выходе РСФСР из состава СССР, что тоже не было? Что просто вот так взяли и сменили вывески на зданиях?
РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ НЕЗАКОННА, ХВАТИТ ИГРАТЬ В ГРАЖДАН РФ . Хватит бить себя в грудь и цитировать конституцию незаконного государства. Хватит отстаивать не существующие права лже-граждан РФ. Конституции РФ нет и она не работает. "Граждан РФ" судят не по конституции, а по УПК или ГПК РФ.
Все статьи так называемой конституции РФ давно изменены различными подзаконными актами. Конституции РФ как такой давно нет Живой пример, статья 31 "Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование". В августе 2016 года за игру на гуслях в центре Москвы были оштрафованы на 10.000 российских рублей две девушки-музыканты, за то что нарушлии подзаконный акт "Больше трех не собираться". Ссылка на