Норма, закрепленная в ч. 4 ст. 15 Российской Конституции, выделяет две части международного права в целях применения в российской правовой системе. Это международные договоры Российской Федерации, которые имеют приоритет перед законами России, и общепризнанные принципы и нормы международного права, которым свойство приоритета в данной норме не придано.

Общепризнанные принципы и нормы международного права

Конституция не говорит о преимущественном применении общепризнанных принципов и норм международного права перед национальными нормами в случае коллизии. Но Федеральный закон о международных договорах фактически определил равную юридическую силу договорных и иных международных норм: «Международные договоры Российской Федерации наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права являются, в соответствии с Конституцией Российской Федерации, составной частью ее правовой системы», - говорится в его преамбуле. Поэтому гражданин вправе ссылаться на эти положения в обоснование своих прав и свобод при отсутствии таких правоустановлений во внутригосударственном законодательстве, а также в случае противоречия международных норм и российского законодательства.

Практика российских судов показывает, что они испытывают определенные трудности в применении общепризнанных принципов и норм международного права. Для эффективного применения международного права российскими государственными органами необходимо выяснить, какие положения могут быть отнесены к общепризнанным принципам и нормам международного права.

Верховный Суд Российской Федерации, который в своих постановлениях стремится облегчить усилия судов общей юрисдикции по поиску необходимой нормы, не дает перечня общепризнанных принципов и норм международного права, а лишь указывает их возможные источники. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» говорится: «Судам при осуществлении правосудия надлежит исходить из того, что общепризнанные принципы и нормы международного права, закрепленные в международных пактах, конвенциях и иных документах (в частности, во Всеобщей декларации прав человека. Международном пакте о гражданских и политических правах. Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах),... являются составной частью ее правовой системы.

В постановлении от 10 октября 2003 г. 1 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октябри 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации». Верховный Суд России попытался разъяснить судам, что представляют собой общепризнанные принципы и нормы международного права. Верховный Суд выделил отдельно общепризнанные принципы и заявил, что под ними «следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо». В качестве примера общепризнанных принципов приведены принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестного выполнения международных обязательств. Эта формула повторяет, с некоторыми отклонениями, статью 53 Венской конвенции о праве международных договоров, где говорится об императивной норме международного права: «Поскольку это касается настоящей Конвенции, императивная норма общего международного права является нормой, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер». В качестве дополнительного разъяснения Верховный Суд указал на то, что «содержание указанных принципов и норм международного права может раскрываться, в частности, в документах Организации Объединенных Наций и ее специализированных учреждений».

Разница между общепризнанным принципом и общепризнанной нормой в приведенном толковании, данном Верховным Судом, состоит в том, что от принципа отклонение недопустимо, в то время как от нормы, очевидно, отклонение допускается. Данное разъяснение делает понятие общепризнанных принципов и норм несколько более ясным для потенциально применяющих их судов, однако вряд ли совершенно ясным, поскольку не сказано, какие юридические факты или события могут расцениваться как отклонение от принципа или от нормы.

Под общепризнанной нормой, согласно постановлению Верховного Суда, следует понимать «правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного ».

Однако при решении практических вопросов судопроизводства - в обзорах судебной практики, в надзорных решениях или в порядке апелляции - Верховный Суд Российской Федерации не ссылается на общепризнанные принципы и нормы, а применяет только международные договоры России (см., например, постановление Президиума Верховного Суда РФ от 2 октября 2002 г.; решения и определения судебных коллегий по гражданским делам Верховного Суда РФ от 17 января 2003 г.; от 21 февраля 2003 г.; от 15 апреля 2003 г.; по уголовным делам от 5 февраля 2003 г.; постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса РФ».

Неоднократно упоминаются общепризнанные принципы и нормы международного права в решениях Конституционного Суда Российской Федерации.

В решении по делу о коллективных трудовых спорах 2 Постановление Конституционного Суда РФ от 17 мая 1995 г. по делу о проверке конституционности статьи 12 Закона СССР «О порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов)» в части, запрещающей проведение забастовок работниками гражданской авиации // Вестник Конституционного Суда. 1995. № 2/3. Ст. 45. Конституционный Суд рассматривал конституционность статьи 12 Закона СССР «О порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов)». Суть дела заключалась в правомерности ограничения права на забастовку для работников гражданской авиации. Конституционный Суд проанализировал Конституцию Российской Федерации и заключил, что при определенных условиях право на забастовку может быть ограничено. Далее Суд заявил: «Ограничение права на забастовку не противоречит и общепризнанным принципам и нормам международного права. Так, исходя из положений Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, запрет права на забастовку допустим в отношении лиц, входящих в состав вооруженных сил, полиции и администрации государства (ч. 2 ст. 8), а в отношении других лиц ограничения возможны, если они необходимы в демократическом обществе в интересах государственной безопасности или общественного порядка или для ограничения прав и свобод других лиц (п. «с» ч. 1 ст. 8)». Таким образом. Конституционный Суд не рассматривал отдельно, что есть общепризнанные принципы и нормы, а его ссылка на Международный пакт должна, очевидно, служить указанием на то, что в этом документе зафиксированы общепризнанные принципы и нормы.

Конституционный Суд опирался на общепризнанные принципы и нормы также в решении по делу о прописке 3 Постановкиие Конституционного Суда РФ от 4 апреля 1996 г. по делу о проверке конституционности ряда нормативных актов города Москвы и Московской области. Ставропольского края. Воронежской области и города Воронежа, регламентирующих порядок регистрации граждан, прибывающих на постоянное жительство в названные регионы // Вестник Конституционного Суда. 1996. № 16. Ст. 29. . Процитировав положение Конституции России о том, что каждый, кто законно находится на территории Российской Федерации, имеет право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства. Конституционный Суд говорит: «Свобода передвижения и выбора места жительства предусмотрена также Международным пактом о гражданских и политических правах (ст. 12), другими международными и международно-правовыми актами, в том числе Протоколом № 4 к Европейской конвенции по правам человека (ст. 2)». На тот момент Россия не была стороной ни Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, ни Протокола № 4 к этой Конвенции. Тем не менее. Суд счел возможным опираться на эти документы. Такое обращение Конституционного Суда к не действующим для Российской Федерации актам можно оправдать только предположением о том, что Суд считал эти региональные акты свидетельством наличия в международном праве нормы, утверждаемой в качестве общепризнанной.

Не получила точной квалификации категория общепризнанных принципов и норм и в решении Конституционного Суда по делу о положении иностранных граждан 4 Постановление Конституционного Суда РФ от 17 февраля 1998 г. по делу о проверке конституционности положений части 2 статьи 31 Закона СССР от 24 июня 1981 г. «О правовом положении иностранных граждан в СССР» в связи с жалобой Яхья Дашти Гафура // СЗ РФ. 1998. № 9. Ст. 1142. . Суд заявил: «Как по буквальному смыслу ст. 22 и 46 Конституции Российской Федерации, так и по смыслу, вытекающему из взаимосвязи этих статей с другими положениями главы 2 «Права и свободы человека и гражданина» Конституции Российской Федерации, а также с общепризнанными принципами и нормами международного права, право на свободу и личную неприкосновенность и право на судебную защиту являются личными неотчуждаемыми правами каждого человека, вне зависимости от наличия у него гражданства какого-либо государства, и, следовательно, должны гарантироваться иностранным гражданам и лицам без гражданства наравне с гражданами Российской Федерации».

В качестве обоснования такого вывода Конституционный Суд приводит Всеобщую декларацию прав человека 1948 г. и Международный пакт о гражданских и политических правах от 19 декабря 1966 г. В приведенном решении Конституционный Суд установил наличие противоречия между нормами, содержащимися, с одной стороны, в Законе о положении иностранных граждан, с другой стороны, в Конституции и общепризнанных принципах и нормах международного права. Норма Закона признана Судом неконституционной.

Таким образом, Конституционный Суд применяет положения международного права для аргументации своего решения. Суд не утверждает о недействительности нормы закона на основании противоречия его нормам международного права, однако привлекает данные международного права для уточнения и конкретизации положения, зафиксированного в Конституции Российской Федерации, т.е. для толкования Конституции.

Высший Арбитражный Суд Российской Федерации не ссылается на общепризнанные принципы и нормы международного права, применяя только международные договоры.

В нормативных международных документах - договорах и соглашениях - определения общепризнанных принципов и норм нет.

В Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 24 октября 1970 г., определения общепризнанных принципов и норм также нет, хотя и сказано, что «каждое государство обязано добросовестно выполнять свои обязательства, вытекающие из общепризнанных принципов и норм международного права», а также что «каждое государство обязано добросовестно выполнять свои обязательства, вытекающие из международных договоров, действительных согласно общепризнанным принципам и нормам международного права».

Однако отметим, что Декларация, имеющая очень высокий моральный авторитет на международной арене, формально юридически не является нормативным актом и может служить только свидетельством существования такой категории международного права, как общепризнанные принципы и нормы.

Проблема противопоставления договорных норм международного права другим нормам была затронута в решении Международного суда по делу Military and para-military activities in and against Nicaragua . В данном деле рассматривалась жалоба Никарагуа против Соединенных Штатов Америки, а именно: Никарагуа обвиняла США в оказании содействия вооруженным бандам, действовавшим на территории Никарагуа против законного правительства этой страны.

Суд установил, что в силу оговорки, сделанной Соединенными Штатами, он не мог применять для разбирательства договоры, в которых содержались нормы, в нарушении которых обвинялись США. Тогда Международный суд решил определить, не содержатся ли в международном праве обычно-правовые нормы с тем же содержанием, которое имели договорные нормы. Никакой третьей категории норм международного права Суд не упоминал. Им было решено, что существуют только нормы договорного и обычного права, причем обычно-правовая норма может существовать и применяться в своем обычно-правовом обличии и в тех случаях, когда она по содержанию совпадает с договорной нормой. Поскольку в задачу Суда входило определить правомерность действий США в одном определенном деле, то судей не занимала проблема общепризнанности; они уделяли внимание исключительно признанию той или иной нормы сторонами в данном споре.

Мнение Международного суда о делении норм международного права на договорные и обычные очень важно. Из этого можно заключить, что отдельной категории общепризнанных норм не существует .

При поиске норм той или иной категории важно выделить основание для категоризации. Для договорных и обычных норм таким основанием является их происхождение, т.е. способ их формирования и признания субъектами международного права. Для общепризнанных норм основание для выделения должно быть другим.

В литературе высказывались различные точки зрения на условия квалификации той или иной нормы в качестве общепризнанной. Так, например, А.Н. Талалаев считает, что общепризнанные нормы - это такие нормы, которые официально признаны всеми или почти всеми государствами независимо от их социального строя в качестве общеобязательных 5 Талалаев А.Н. Соотношение международного и внутригосударственного права в Конституции Российской Федерации // Журнал международного права. 1994. № 4. С. 5. . И.И. Лукашук полагает, что это нормы, принятые не всеми государствами, а достаточно представительным большинством, причем оно должно быть представительным не только количественно, но и качественно, предъявляя, по крайней мере, все основные политические, социально-экономические и правовые системы 6 Лукашук И.И. Нормы между народного права в правовой системе России: Учебно-практическое пособие. М, 1997. С. 9. . В коллективной монографии, написанной нашими украинскими коллегами и посвященной общепризнанным нормам, также выделяются два их отличительных признака: признание государствами различных социально-экономических систем и признание всеми или подавляющим большинством государств 7 Общепризнанные нормы в современном международном праве. Киев, 1984. С. 25. .

Таким образом, не был найден ответ на вопрос о том, какими должны быть количество государств и их возможный состав для квалификации той или иной нормы в качестве общепризнанной. О.И. Рабиевич, анализировавшая вопрос о возможности квалификации в качестве нормы jus cogens права на справедливое судебное разбирательство, считает понятие «общепризнанности» условным, и ее больше привлекает не обобщенное понятие, а возможность конкретного его применения к отдельным нормам 8 Рабцевич О.И. Право на справедливое судебное разбирательство - норма jus cogens общего международного права // Московский журнал международного права. 2004. № 3. С. 86. 87. .

Необходимость конкретного подхода можно подкрепить ссылками на Международный суд. В уже упоминавшемся решении по делу Military and paramilitary activities in and against Nicaragua Суд скрупулезно устанавливал наличие обязательности нормы о запрещении применения силы для Никарагуа и США. При этом Суд основывался исключительно на признании данной нормы каждым государством, участвующим в споре (Никарагуа и США), и на совпадении признания, сделанного обоими государствами. При этом Международный суд выделил две части из проблемы признания: признание содержания и выражение согласия на юридическую обязательность нормы, т.е. opinio juris. Суд заявил: «При установлении нормы обычного права недостаточно согласия сторон относительно содержания нормы; необходимо наличие opinio juris. Суд должен убедиться в том, что opinio juris подтверждается практикой». Но если имеет место наличие opinio juris государства в отношении какой-либо конкретной нормы, то нельзя считать эту норму обязательной для государства с точки зрения ее общепризнанности, поскольку уже имеется индивидуальное признание.

Для применения таких норм в правовой системе Российской Федерации важно, очевидно, то, что стоит вопрос о возможности применения таких норм, которые не получили непосредственного признания со стороны России. Если бы Российская Федерация заявила о признании той или иной нормы, зафиксированной в договоре или в обычае, то вопрос о признании этой нормы со стороны международного сообщества не возникал. Значит, можно сделать вывод о том, что «общепризнанные принципы и нормы международного права» в смысле ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации - это те принципы и нормы, которые признаны международным сообществом в целом, но не признаны непосредственно Российской Федерацией .

По методам образования эти положения могут быть как обычными, так и договорными. Если в результате повторяющегося поведения сложилась некая норма, не имеющая письменной формы, и в отношении данной нормы имеется opinio juris международного сообщества, то в такой норме будет содержаться обязательство, действительное для Российской Федерации.

Нужно признать, что в настоящее время вышеупомянутый «классический» способ формирования норм обычного права (через повторяющееся повеление субъектов) встречается не так часто. Гораздо чаще можно проследить образование обычных норм через повторение их в отдельных договорах, а также в решениях международных организаций. «Можно утверждать, что в этом случае налицо презумпция всеобщего признания государствами нормы международного права в качестве обязательной», - пишет А.Н. Талалаев 9 Талалаев Л.Н. Общепризнанные принципы и нормы международного права (конституционное закрепление термина) // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1997. № 3. С. 73. 74. , считающий, что надежным свидетельством того, что международно-правовая норма относится к общепризнанным, служит ее включение в универсальный международный многосторонний договор с участием подавляющего большинства государств мира.

Что касается соотношения общепризнанных принципов и норм международного права и национального законодательства, то Конституция России не указала прямо, что общепризнанные принципы и нормы должны иметь приоритет в применении в случае расхождения их с установлениями закона. В полном соответствии с этим Г.М. Даниленко пишет, что «общепризнанные нормы международного права не обладают приоритетом по отношению к внутригосударственным правовым актам» 10 Даниленко Г.М. Применение международного права во внутренней правовой системе России: практика Конституционного Суда Российской Федерации // Государство и право. 1995. № 11. С. 123. .

Другие ученые высказывают иные мнения. Л.А. Окуньков в Комментарии к Конституции Российской Федерации подчеркивает, что «в случае расхождения закона и иного нормативного акта с международным договором, в котором участвует Российская Федерация, или с общепризнанными принципами и нормами международного права, применяются правила, установленные этими нормами и договором» 11 Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. Л.А. Окунькова. М., 1996. . О.Н. Хлестов уточняет: «Россия практически признала примат международного права над внутренним законодательством» 12 Хлестов О.Н. Международное право и Российская Федерация // Московский журнал международного права. 1994. № 4. С. 55. .

О.Н. Тиунов стоит примерно на тех же позициях: «Общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры России имеют преимущество перед национальными законами в случае противоречия международных норм законам государства». Он объясняет это тем, что по правилам Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. «участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора» 13 Тиунов О.Н. Конституционный Суд Российской Федерации и международное право // Российский ежегодник между народного права. 1995. С. 181. .

Известный специалист по проблеме соотношения международного права и российского права Б.Л. Зимненко приходит к выводу о том, что «государственные и муниципальные органы, включая суды, в своей деятельности должны исходить из того, что нормы общего международного права обладают равным статусом и силой с договорными нормами. В случае возникновения коллизии между общепризнанной нормой и правилом, предусмотренным в законе, приоритет в применении должен быть отдан общепризнанной норме международного права. Представляется, что такое понимание места общепризнанных принципов и норм международного права в правовой системе России не нарушит основ функционирования международной нормативной системы» 14 Зимненко Б.Л. Международное право и российское право: их соотношение // Московский журнал международного права. 2000. № 3. С. 167. .

В целом же вряд ли можно ожидать активного применения судами Российской Федерации общепризнанных принципов и норм международного права. С.М. Пунжин, тщательно изучивший практику осуществления Конвенции о запрещении химического оружия, сделал важное наблюдение: «Анализ имплементационного законодательства по Конвенции отчетливо демонстрирует общую тенденцию, которой в основном придерживаются все законодатели независимо от особенностей правовых систем и принципов инкорпорации норм международного права во внутреннее право. Сложные теоретические проблемы соотношения международного и национального права не смущают законодателя и разрешаются достаточно просто... Материальные требования Конвенции, непосредственно и весьма серьезно затрагивающие интересы юридических и физических лиц, жестко закрепляются национальным законом» 15 Пунжин С.М. Требования к имплементационному законодательству в Конвенции о запрещении химического оружия и их реализация на практике // Московский журнал между народного права. 1997. № 1. С. 80. . Практика российских государственных органов обнаруживает ту же тенденцию: признавая на словах все части нормы, зафиксированной в ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, при решении конкретных дел суды применяют либо нормы национального законодательства, отражающие общие международные обязательства России, либо конкретные договоры.

Что следует понимать под источниками права? В каких значениях они рассматривались римскими юристами

Источник (форма) права -- способ, с помощью которого закрепляются (находят внешнее выражение) нормы права. Некоторые учёные отождествляют источник и форму выражения права, другие проводят между ними разницу, определяя источник как явление, порождающее нормы права, а форму выражения -- как некий "контейнер норм", не совпадающий по своей сути с источником.

Термин "источник права" также употребляется некоторыми учёными в значении "правовой памятник", а также для обозначения моральных истоков права.

Источники права -- это то, чем практика руководствуется в решении юридических дел. Под источником позитивного права принято понимать форму выражения государственной воли, направленной на признание факта существования права, на его формирование или изменение.

Воля государства, выраженная в виде правовых норм (правил поведения), должна быть изложена таким образом, чтобы обеспечивалась возможность ознакомления с этими нормами самых широких слоев населения. В юридической науке формы, с помощью которых государственная воля возводится в общеобязательный ранг и становится правовой нормой, обозначаются термином "источники права".

В настоящее время наиболее известны следующие виды источников права:

· правовой обычай;

· нормативный правовой акт;

· юридический прецедент;

· договор нормативного содержания;

· юридическая наука (доктрины и идеи).

Правовой обычай -- представляет собой неписаное правило поведения, сложившееся вследствие его фактического и многократного применения в течение длительного времени и признаваемое государством в качестве общеобязательного правила.

Это исторически первая форма права.

Данному юридическому источнику присущ ряд следующих специфических черт, отличающих ею от других источников:

Обычай формируется постепенно. Должно пройти определенное время с момента его возникновения, чтобы обычай приобрел силу. В древних текстах существовала подходящая формулировка: "С незапамятных времен". Обычай закрепляет, содержит то, что складывалось в результате длительной практики в обществе, он может отражать как общие позитивные моральные, духовные ценности народа, так и предрассудки, расовую нетерпимость. Поскольку общество -- система динамичная и постоянно развивающаяся, то устаревшие обычаи постоянно заменяются новыми, более приспособленными к окружающей действительности;

Особенность обычая, отличающая его от других источников права, состоит в том, что он сохраняется в сознании народа, передается из поколения в поколение в устной форме;

Поскольку обычай существует в устной форме, требуется более или менее точная определенность его содержания: ситуация, в которой он применяется, круг лиц, на которых обычай распространяется, последствия, которые влечет его применение;

Как правило, обычай действует в определенной местности в рамках сравнительно небольшой группы людей или на сравнительно небольшой территории, является своеобразной традицией данной местности. Многие ученые отмечают тесную связь обычая с религией (например, в современной Индии обычное право входит в структуру индусского сакрального права);

Для того чтобы обычай реально применялся в обществе, необходимо признание его юридической силы государством. Право не существует вне государства, поэтому обычай может приобрести общеобязательный характер наряду с другими источниками права лишь при условии придания ему законности государством. Однако в современных условиях существует более широкий перечень способов легального (официального) санкционирования обычаев в целях включения их в систему формально-юридических источников. Это признание их: государственными органами (законодательными, исполнительными, судебными и т. д.); органами местного самоуправления и другими негосударственными организациями; государствами и (или) международными организациями в сфере публичных и частных международных отношений.

Правовые обычаи подразделяются на определенные виды и подвиды. Можно выделить обычаи:

· secundum legem (в дополнение к закону), который действует наряду с законом, дополняя его в случае пробела или невозможности истолковать ситуацию с помощью законодательства;

· praetor legem (кроме закона), который также существует параллельно с законодательством страны, однако очень ограничен процессом кодификации и первенством закона в современном романо-германском обществе;

· adversus legem (против закона), который в настоящее время играет весьма незначительную роль в связи с верховенством закона или судебной практики (в зависимости от правовой семьи) в иерархии источников права.

По юридической значимости обычаи делятся на основные и субсидиарные (дополнительные).

В зависимости от времени возникновения все правовые обычаи делятся на две основные группы: первую составляют санкционированные компетентными органами обычаи, сложившиеся еще в доклассовых или раннеклассовых обществах; во вторую входят относительно новые правовые обычаи, которые возникают в современных условиях. Так, в Индии по исторически сложившемуся правовому обычаю многие полномочия, которые конституция предоставляет президенту, осуществляет премьер-министр.

Таким образом, обычай проявляется как способ постоянного формирования права. Он сохраняется лишь в той мере, в какой факты выражают его реальность. Каждый новый случай применения является новым прецедентом обычая, каждая новая форма по-своему моделирует содержание обычая. Поэтому обычай по сравнению с другими источниками (формами выражения) права обладает большей гибкостью, пластичностью. Однако такая изменчивая форма существования права имеет недостаток: норма обычая не так формально определена, как, скажем, норма, содержащаяся в законе. Поэтому в современном мире обычное право уступило место письменным источникам. Теоретически обычай может сохранять за собой только те место и роль, которые готовы ему уступить письменные источники. Однако часто закон опирается на обычай или возникает на его основе.

В современном обществе каждое государство по-своему решает, какое место отвести обычаю в иерархии источников права. Отсылки к обычаю традиционно применяются в международном морском и торговом праве. Так, срок, в течение которого груз должен быть погружен на судно, определяется соглашением сторон, а при отсутствии такого соглашения -- сроками, обычно принятыми в порту погрузки. Lex mercatoria (торговое право) не что иное, как обычай, предписывающий разрешать споры в стране продавца.

В настоящее время обычай находит достаточно широкое применение в малоразвитых государствах Азии, Африки, Океании. В развитых государствах обычай понимается прежде всего как норма, дополняющая закон. Однако есть и исключения: в современных Франции и Германии в сфере гражданского и торгового права не исключается применение обычая не только в дополнение, но и против закона.

В России также не исключается применение обычая как источника (формы выражения) права, но в первую очередь в сфере частного права, где у участников правоотношений присутствует определенная свобода выбора. Статья 5 Гражданского кодекса РФ (ГК РФ) дает определение обычаю делового оборота: "Обычаем делового оборота признается сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской деятельности правило поведения, не предусмотренное законодательством, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе".

Специфика этого источника (формы выражения) права в современных условиях состоит в том, что в законе дается только отсылка к действующим обычаям, сам же обычай в нормативном акте не приводится. Отсылки к обычаю в гражданском законодательстве содержатся, например, в ст. 309 ГК РФ: "Обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий требований -- в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями". Аналогичная отсылка содержится в ст. 82 Таможенного кодекса РФ.

Таким образом, обычай -- это правило поведения, сложившееся в ходе его действительного (фактического) применения в течение длительного времени в определенной местности либо определенной группой людей, не записанное в официальных документах, однако санкционированное государством.

По мере развития общества, государства и институтов права обычай терял роль единственного источника (формы выражения) нрава. Новым источником, способным удовлетворить растущие потребности общества в правовых инструментах, стал нормативный правовой акт. Он отличался от обычая прежде всего тем, что его нормы записывались, а не сохранялись лишь в памяти. Следовательно, ею формулировки были более четкими и удобными в использовании. В современных условиях нормативный правовой акт как одна из самых удачных форм выражения правовых норм является весьма распространенным способом доведения содержания этих норм до сведения всего населения данной страны. Он представляет собой официальный письменный документ (акт правотворчества), исходящий от компетентного органа и содержащий решение об установлении, изменении или отмене правовых норм.

Нормативный правовой акт как источник права имеет и преимущества, и недостатки.

К преимуществам этой формы писаного права относятся:

· возможность активно влиять на общественные отношения, поскольку государство располагает специальным аппаратом для реализации правовых норм и может обеспечить этот процесс с помощью мер принуждения;

· оперативность, возможность быстрого воздействия на процессы ликвидации или, наоборот, развития определенных общественных отношений посредством мер принуждения;

· удобство использования для лиц, применяющих право, так как содержание правовых норм записано в тексте нормативных правовых актов;

· единообразие понимания и действия правовых предписаний на всей территории страны -- единый режим законности, одинаковая защита прав граждан и т. п.

Но в силу различных причин как объективного, так и субъективного характера это регулирование не может быть до конца адекватным и всеобъемлющим. Правовые нормы, содержащиеся в нормативных правовых актах, воспроизводятся, конкретизируются, дополняются, а иногда отменяются правовыми нормами, содержащимися в других источниках права.

Современные нормативные правовые акты -- порождение романо-германской правовой семьи. Тенденция к законодательному оформлению права окончательно выявилась в XIX в., когда в большинстве европейских государств были приняты писаные конституции и различные кодексы. Однако в XX в. закон как источник (форма выражения) права постепенно начинает превалировать и в других правовых системах, например в англосаксонской и мусульманской, где прежде ведущими были иные юридические источники. В тех странах, где он является классическим и первостепенным источником права (Германия, Франция, Россия), на верхней ступени иерархической системы нормативных правовых актов находятся конституции и законы (конституционные и обыкновенные). В современных условиях наблюдается тенденция повышения ценности конституционных норм, усиления их верховенства нал другими нормативными актами, особенно актами исполнительной власти: декретами, ордонансами, указами, постановлениями, инструкциями (подзаконными актами).

Современный нормативный правовой акт обладает следующими признаками:

· издается компетентным государственным органом или непосредственно народом в определенном процедурном порядке;

· имеет государственно-властный характер;

· охраняется государством, в том числе в принудительном порядке;

· обладает юридической силой, т. е. способностью реально действовать и порождать юридические последствия;

· существует в документальной форме, имеет установленную форму и реквизиты, снабжен указаниями о времени и месте принятия, а также подписями надлежащих должностных лиц, разбит чаше всего на части, разделы, главы, параграфы, статьи и т. п.; содержит четкие положения о том, на какую территорию или какой круг лиц распространяется действие данного акта;

· является частью строгой иерархии и системы права.

В некоторых странах широкое применение находит такой источник права, как юридический прецедент. Его суть состоит в том, что решение судебного органа по конкретному делу официально становится общим правилом, эталоном разрешения аналогичных дел другими судами либо служит примерным образцом толкования закона (прецедент толкования).

Юридический прецедент -- древний источник права, его значение неодинаково в различные периоды истории человечества в разных странах. Он широко использовался в государствах Древнего мира, в Средние века. Так, в Древнем Риме решения преторов и других магистратов признавались обязательными при рассмотрении аналогичных дел. Вообще многие институты римского права сложились на базе судебных прецедентов. Тем не менее юридический прецедент в современном виде возник именно в Англии после того, как Вильгельм Завоеватель захватил эту страну в 1066 г. Начиная с реформ Генриха II Плантагенета (XII в.), стали появляться выездные королевские судьи, которые выносили решения от имени короны. Первоначально группа дел, относимых к ведению этих судей, была ограничена, однако со временем сфера их компетенции значительно расширилась. Вырабатываемые судьями решения брались за основу другими судебными инстанциями при рассмотрении аналогичных дел. Право, которое сформировалось в ходе возникновения и упорядочения целостной системы судебных прецедентов, единых для всей Англии, а также других источников права, стало называться общим (common law).

В настоящее время этот источник права применяется в Англии, США, Канаде, Австралии и т. д. Во всех этих странах публикуются судебные отчеты, из которых извлекаются юридические (судебные) прецеденты. Судебные решения во всем мире обладают авторитетом, а обобщение судебной практики высшей судебной инстанцией страны может оказывать позитивное влияние на право- реализацию. В отдельных странах такое положение судебной практики закреплено в законодательстве. Однако вне пределов указанных стран, где действует прецедентное право, решения судебных инстанций не выступают в роли источников права.

Для юридического прецедента как источника права характерны казуистичность, множественность, противоречивость, гибкость.

Казуистинность. Прецедент всегда максимально конкретен и приближен к фактической ситуации, поскольку он вырабатывается на основе решения конкретных, единичных случаев -- казусов.

Множественность. Существует достаточно большое количество инстанций, которые могут создавать прецеденты. Данное обстоятельство вместе со значительной продолжительностью действия последних (десятки, а иногда и сотни лет) обусловливает огромный объем прецедентного права.

Противоречивость и гибкость. Выше было отмечено, что даже среди нормативных актов, издаваемых одним государственным органом, встречаются несогласованности и противоречия. Тем более неудивительно, что решения разных судебных инстанций по сходным делам могут значительно отличаться друг от друга. Это определяет гибкость юридического прецедента как источника права. Во многих случаях существует возможность выбора одного варианта решения дела, одного прецедента из нескольких. Писаное право такого широкого простора выбора не предоставляет. Впрочем, в противоположность гибкости иногда указываются такие недостатки прецедентного права, как его жесткость, связанность судей когда-то вынесенными решениями сходных дел, невозможность отступить от них даже в ущерб справедливости и целесооб разности.

Итак, юридический прецедент -- это решение по конкретному делу, которое обязательно для применения для судов той же или низшей инстанции при рассмотрении аналогичных дел.

Необходимыми основаниями и условиями функционирования прецедента в качестве обязательного источника права являются:

· существование оптимальной системы профессиональной юридической подготовки;

· эффективно действующая иерархическая судебная власть;

· нормативность его содержания;

· признание со стороны государства.

Все, что касается юридического прецедента, можно с определенными оговорками отнести к административному прецеденту. В современных государствах возрастает юридическое значение деятельности многочисленных государственных органов по решению стоящих перед ними задач. В связи с этим административный прецедент также становится источником (формой выражения) права, хотя и используется реже юридического. Это такое поведение государственного органа либо любого должностного лица, которое имело место хотя бы раз и может служить образном при аналогичных обстоятельствах.

Как и юридический, административный прецедент в Российской Федерации не является официально признанным источником права. Однако в юридической действительности нашей страны можно найти примеры, когда в практической деятельности государственных органов (в том числе судебных) создаются правила поведения, которые действуют наряду с писаным правом, конкретизируют, дополняют, а иногда отменяют действующие правовые нормы.

Ни сточки зрения формы выражения правил поведения, ни с точки зрения юридических средств, которыми государство придает этим правилам юридическую обязательность, все приводимые сторонниками существования юридического прецедента в России примеры не могут быть сопоставимы с тем, что имеет место в правовой системе Англии. Единственное, что объединяет все эти российские примеры с юридическим прецедентом, является присутствие в этих процессах суда, фактически участвующего в формулировании правил поведения. Тем не менее органам судебной власти в Российской Федерации явно не хватает необходимых властных полномочий для придания данным правилам требуемой официальной санкционированности. Сделать это может надлежащий правотворческий орган, который часто учитывает сложившуюся судебную практику при создании новых правил повеления.

Высшие судебные инстанции в России не случайно наделены Конституцией РФ (ст. 104) правом законодательной инициативы по вопросам их ведения, в связи с чем имеют реальную возможность побудить законодателя довести до конца процесс придания юридической обязательности формируемым при их участии правилам поведения.

Поэтому следует интерпретировать все случаи, когда судебные или иные административные органы в ходе осуществления правосудия, административно-властных полномочий или обобщений правовой практики детализируют, конкретизируют, дополняют или отменяют действующие правовые нормы, способствуя тем самым созданию нового порядка правового регулирования, в качестве начального этапа формирования новых норм права, своеобразного складывания судебных или административных обыкновений, которым еще не хватает надлежащей степени санкционированности государства. И лишь в дальнейшем этим обыкновениям соответствующим правотворческим органом может быть придана юридически обязательная сила.

В некоторых случаях источником права может быть договор нормативного содержания. Основное его отличие от всех остальных договоров состоит в том, что он содержит норму права -- правило общего характера, обязательное для исполнения неопределенным кругом лиц. Однако, отличаясь от других видов договоров, нормативный правовой договор отвечает и условиям действительности договоров. Так, для его реализации необходимы:

· согласная воля двух или нескольких лиц;

· взаимное познание этой воли;

· возможность содержания воли.

Еще одно отличие нормативного правового договора в том, что он может содержать не только нормы нрава, но и принципы нрава (например, принцип гуманности, содержащийся в большинстве современных конвенций).

С 90-х гг. XX в. договоры нормативного содержания получают в России все большее распространение как источник (форма выражения) внутригосударственного права. Они могут называться по- разному ("контракт", "соглашение", "договоренность"), но в любом случае документ должен содержать норму нрава.

Таким образом, нормативный договор -- это совместный правовой акт, оформление выражения согласованных обособленных волеизъявлений субъектов правотворчества, направленных на установление правовых норм.

Характерной особенностью данной формы права является то, что он не принимается каким-либо правотворческим органом, а представляет собой содержащее правовые нормы соглашение договаривающихся сторон.

Исходя изданного понимания договора нормативного содержания можно выделить черты, характерные для договора нормативного содержания как юридического источника:

· общий взаимный интерес сторон;

· равенство сторон;

· добровольность заключения;

· возмездность;

· взаимная ответственность сторон за неисполнение или ненадлежащее исполнение принятых обязательств;

· правовое обеспечение.

В нашей стране принята следующая классификация нормативных правовых договоров (по отраслевой принадлежности):

· конституционно-правовые (Договор об образовании СССР 1922 г.. Федеративный договор 1992 г. и др.);

· административные (соглашения между исполнительными органами власти и органами местного самоупрааления о делегировании последним определенных полномочий);

· трудовые и коллективные.

Как видим, эта классификация касается в основном договоров, выступающих юридическими источниками внутригосударственного права. Однако чаше всего нормативные правовые договоры используются в сфере международною права, где они являются, в сущности, основным источником (формой выражения): только дву- или многосторонних международных договоров насчитывается свыше 500 тыс. В конституциях многих государств (Франция, Нидерланды, Российская Федерация) установлено, что при противоречиях между нормами международного договора и национальным законом первые будут преобладать.

Действительно, нормативный правовой договор представляет собой весьма значимую разновидность договорных актов, существующих в рамках не только национального, но и международною нрава. Нормоустанавливающее значение договоров ярко проявляется в таких отраслях права, как международное и конституционное. Поэтому еще одной отличительной особенностью нормативного правового договора является то, что он чаще всего имеет публичный характер, т. е. сторонами таких договоров выступают государства, отдельные государственные органы, межгосударственные образования.

В различные периоды развития общества роль науки как юридическою источника постоянно менялась, то диктуя законодателю тексты законов, то практически полностью исчезая из правового пространства. В настоящее время цели юридической науки определены достаточно четко: вырабатывать способы установления и реализации права, давать систематические, глубокие знания обо всей юридической действительности.

Следовательно, мнения ведущих ученых-юристов в большинстве случаев не образуют право в собственном смысле. В то же время истории развития права известны случаи, когда юридическая доктрина воспринималась с официальной санкции государства как непосредственный источник права. В Древнем Риме юридическая наука являлась одним из ведущих источников (форм выражения) права. При этом она выступала и собственно формой существования и выражения права в Древнем Риме (т. е. при принятии судебных решений ссылались на труды известных юристов), и идеальным источником правовой материи, из которою черпались идеи для законодательной практики. В некоторых англоязычных странах можно до сих пор встретить в судебных решениях ссылки на высказывания известных юристов, однако такие ссылки являются лишь дополнительной аргументацией. К числу юристов, на чьи сочинения можно ссылаться как на источники права, относятся: Р. Глэнвилл ("О законах и обычаях Англии", XII в.), Г. Брактон ("О законах и обычаях Англии", XIII в.), Ф. Литтлыон ("О держаниях", XV в.), Э. Кок ("Институции", XVII в.), У. Блэк- стон ("Комментарии к законам Англии", XVIII в.).

Статья 38 Статута Международного Суда, принятого 26 июня 1945 г., характеризует судебные решения и юридическую науку (доктрины и идеи) наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций в качестве лишь "вспомогательного средства для определения правовых норм". Часто такие ссылки можно встретить в неофициальных мнениях судей Европейского Суда по правам человека, которыми они обосновывают свои коллегиальные решения.

Обширные своды правил общеобязательного поведения, почерпнутые из трудов видных юристов, известны индусскому праву. Но только в мусульманских странах юридическая наука продолжает оставаться ведущим источником (формой выражения) нрава. Мусульманское право, или шариат (пер. с араб. -- путь следования), складывается из четырех частей:

· Корана (сборника проповедей пророка Мухаммеда);

· Сунны (сборника историй о жизни пророка, его жизнеописания, записанного его учениками);

· Иджмы (согласованного заключения древних правоведов, знатоков ислама, об обязанностях правоверных, получившего значение юридической истины, извлеченной из Корана и Сунны);

· Кияса (рассуждений мусульманских юристов в области нрава по аналогии в отношении к новым, не предусмотренным Кораном случаям).

Мусульманский судья, осуществляя правосудие, обращается не к Корану, который он не может и не вправе толковать, а к книгам, написанным в разные годы авторитетными юристами, учеными- богословами и содержащими такое толкование. Так, законодательство Египта, Ливана, Сирии и ряда других арабских стран устанавливает, что в случае пробела в семейном праве судья применяет "наиболее предпочтительные выводы толка Абу Ханифы".

Мусульманское право вообще основано на принципе авторитета, в связи с чем заключения древних юристов -- знатоков ислама имеют официальное юридическое значение.

Исключительно важным и своеобразным источником развития римского права в классический период становится деятельность юристов, которая способствовала развитию стройности и цельности всей правовой системы Древнего Рима.

Римская юриспруденция приобретает чисто светский характер начиная с плебейского понтифика Тиберия Корункания (с 254 года до н.э.), правовые консультации которого впервые носили публичный и открытый характер. Юристы республиканского периода играли важную роль в судебной практике. Они давали юридические консультации, особенно по вопросам судебного процесса, формулируя в связи с ними правовые ответы, редактировали и составляли юридические акты, в ряде случаев принимали участие в самом судебном процессе, оказывая помощь одной из сторон. Юристы республиканской эпохи происходили, как правило, из аристократических кругов -- из сенаторской знати, а в 1 в. до н.э. также и из всадников. Наиболее известными из них были Катон Старший, гМарк Манилий, Алфен Вар, Квинт Муций Сцевола, Публий Му-ций Сцевола, Сервий Сульпиций, Руф (причем двух последних часто считают основателями римской юридической науки). Они впервые предприняли попытку дать обобщение судебной практики, систематически изложив цивильное право (Публий Сцевола) и составив первый комментарий преторского права (Сульпиций).

В эпоху принципата круг юристов становится, шире. Многие из них, например Ульпиан, Гай и другие, были уже не римлянами, а выходцами из восточных провинций. Юристы этого времени играли более активную роль в развитии юридической доктрины и практики, были подлинными творцами классического римского права. Важное значение приобретает преподавательская деятельность юристов. В 1 -- начале 11 в. н.э. возникают две основные школы права: сабиньянцы (основатель Капитон) и прокульянцы (основатель Лабеон), которые вели преподавание права и давали разную трактовку некоторых (правда, второстепенных) правовых институтов. Наиболее известными представителями первых были Сабин и Юлиан, а вторых -- Прокул и Цельз.

Римские юристы составляли многочисленные труды. Одни из них предназначались для учебных целей, другие -- для практического использования.

Большой популярностью пользовались комментарии цивильного права и преторского права, а также дигесты, которые представляли собой наиболее значительные произведения по различным правовым вопросам, с попытками синтеза цивильного и преторского права. В дигестах обычно использовались выдержки из более ранних работ ("Ответов", "Вопросов" и т.д.) того же самого или других авторов, причем правовой материал располагался в строго определенном порядке (отсюда и сам термин digesta -- "приведенное в систему"). Наибольшей известностью в Риме пользовались дигесты Альфена Вара, Цельза, Марцелла, Цервилия Сцеволы и, особенно, Сальвия Юлиана.

Важное место среди работ римских юристов занимали институции, систематически излагавшие римское право в учебных целях. Наибольшую известность приобрели Институции Гая (143 год н.э.), которые давали сжатое и логически построенное изложение обширного правового материала.

Институции Гая в основном посвящены разбору гражданского (цивильного) права, но включают ряд добавлений по преторскому эдикту. От институции других римских юристов они отличаются большей полнотой и четкостью изложения. В них дается стройное и логичное деление гражданского права: "Все право, которым мы пользуемся, относится или к лицам, или к вещам, или к искам" (1.8). Хотя многие исследователи не считают систему, использованную Гаем, оригинальной, она была значительным шагом вперед в понимании права. Здесь впервые материальное право отделено от процесса, а индивидуальные права -- от средств их защиты.

Несмотря на трехчленную классификацию самого правового материала, Институции Гая разделены на 4 книги: о лицах, о вещах, об обязательствах, об исках. Эта система, получившая впоследствии название институционной, оказала большое влияние на последующую историю права.

Но даже самые блестящие и эрудированные юристы классической эпохи не были склонны к отвлеченным рассуждениям и к простому теоретизированию. Они стремились с помощью дедукции и иных логических методов решать отдельные, хотя бы и сложные, правовые казусы. Именно поэтому они даже в своих сочинениях избегали абстрактных конструкций, обобщений и определений. По словам Яволена Приска, "всякое определение в гражданском праве опасно: редко бывает, чтобы оно не могло быть опровергнуто". В связи с этим в римской классической юриспруденции не встречаются определения таких ключевых для цивильного и преторского права понятий, как иск (actio), собственность (domini-urn), договор (contractus), сервитуты (servitutes) и т.п. Но зато в ней имеются многочисленные блестящие образцы конкретных жизненных и подлежащих судебному решению правовых проблем.

С установлением в Риме императорского правления активизируется практическая деятельность юристов -- дача правовых консультаций. Эти консультации (так называемые "ответы") оказывали большое влияние на судей, которые часто следовали мне-ни1р авторитетных юристов.

Император Август предпринял попытку несколько унифицировать деятельность юристов, разрешив только определенному их кругу давать ответы, имеющие официальное значение (jus respondendi). Эти юристы должны были записывать свои ответы (консультации), ставить свою печать, чтобы тем самым засвидетельствовать легальность правового источника. Данная система закреплена при императоре Адриане, который подтвердил установившийся порядок, согласно которому только мнение определенных юристов имело правовую, т.е. обязательную силу. Если. таковые юристы по какому-либо вопросу приходили к общему согласию, судья обязан был с ним считаться при вынесении решения.

Укреплению авторитета римской юриспруденции как источника права во II -- III вв. н.э. способствовал тот факт, что императоры стали нередко приближать видных юристов к своей особе, назначать их на ключевые государственные посты (префекты претория и т.п.). Так, при императоре Септимии Севере государственную карьеру сделал Папиниан (был убит затем по приказу Каракаллы), при Александре Севере -- Павел и Ульпиан и т.д.

Источники права постклассического периода. В период домината в связи с глубоким кризисом рабовладельческой системы римское право претерпевает некоторые незначительные изменения, но его основные институты практически сохраняются в прежнем виде. Наибольшие изменения в это время происходят именно в источниках права, среди которых все больший удельный вес приобретает законодательство императоров. В связи с установлением всевластия императоров новые поколения юристов утрачивают право давать обязательные консультации, лишаются возможности формулировать новые правовые нормы, как это уже раньше произошло с преторами.

Сокращается число классических юристов, труды и мнения которых по-прежнему рассматривались в качестве источника права. В 426 году специальными знатоками Феодосия II и Валентиана III о цитировании была признана юридическая сила за сочинениями лишь пяти юристов: Папиниана, Павла, Ульпиана, Мадестина и Гая. Судьи должны были выявлять общее мнение этих юристов, а в случае разногласия между ними -- мнение большинства. В случае равенства голосов решающим признавалось мнение Папиниана, если же в этом случае Папиниан не высказывался, судья мог действовать самостоятельно.

Утрата римским правом былого динамизма, стирание граней между цивильным и преторским правом, поскольку это деление в едином императорском законодательстве утрачивает свой смысл, создали благоприятные условия для проведения кодификационных работ. Особенно оживленно работы по систематизации права велись в восточной части Римской империи (Византии). Здесь в конце III века н.э. были составлены частные сборники римского права -- Кодекс Грегориана и Кодекс Гермогениана, включившие в себя подлинные тексты императорских законов со 196 по 365 г. н.э., а в 438 году осуществлена первая официальная кодификация императорских конституций (Кодекс Феодосия). Особенностью сборника Феодосия, свидетельствующей о более высоком уровне кодификационных работ, было то, что он включал в себя только действующее императорское законодательство.

Всеобъемлющая систематизация римского права была проведена в 528--534 гг., т.е. уже после падения Западной Римской империи, по указанию византийского императора Юстиниана. Руководство кодификационными работами осуществлял видный юрист Трибониан. Результатом работы комиссии явилось составление ряда крупных сборников римского права, подвергшегося, однако, некоторым интерполяциям -- включениям норм более позднего, в частности греческого и восточного права. На более позднем этапе истории права (уже в средние века) эти сборники стали выступать как единый Свод законов Юстиниана (Corpus juris civilis).

Обширные кодификационные работы, которые велись под непосредственным руководством самого императора, снискавшего себе славу самого великого законодателя всех времен и народов, начались с составления Кодекса Юстиниана, Подготовка Кодекса была поручена созданной в феврале 528 года комиссии, состоявшей из десяти высших должностных лиц и юристов, среди которых особенно выделялись Трибониан и Феофил. Комиссия была уполномочена, использовав ранее изданные частные и официальные сборники, а именно: Кодексы Грегориана и Гермогениана, Кодекс Феодосия, собрать воедино императорские конституции, устранить имеющиеся в них противоречия, исключить устаревшие законодательные положения. Кодекс Юстиниана, первая редакция которого не сохранилась, был составлен с поразительной быстротой и издан 7 апреля 529 года. Не вошедшие в него законодательные акты отныне подлежали отмене.

Поспешность в составлении Кодекса была причиной многих его недостатков (противоречий, устарелых положений), которые стали особенно очевидными в связи с составлением других частей кодификации Юстиниана. Целый ряд нововведений, содержавшихся в законодательстве Юстиниана, особенно в сборнике "50 решений" (отмена различий между гражданским правом и "правом народов", между квиритской и бонитарной собственностью и т.д.), делали необходимой разработку новой редакции Кодекса Юстиниана. Эта работа была поручена в начале 534 года комиссии из 5 юристов под руководством Трибониана. Переработанный вариант Кодекса (именно в этом виде он и сохранился) был опубликован 16 ноября 534 года, а 29 декабря того же года был наделен силой закона.

По примеру Законов XII таблиц Кодекс Юстиниана был разделен на 12 книг. В книге 1 рассматриваются вопросы церковного права и христианской теологии, книги 2 -- 8 посвящены различным вопросам частного права, в книгах 9 -- 12 затрагиваются различные стороны публичного права (административное управление, преступления и наказания и т.д.). Каждая книга распадается на титулы, а последние -- на фрагменты.

В рамках отдельных титулов императорские конституции расположены в хронологическом порядке; древнейшая из использованных в Кодексе -- Конституция Адриана 117 года (6.23.1), самая поздняя -- Конституция Юстиниана от 4 ноября 534 года. Фрагменты, содержащие текст отдельных конституций, включают сведения об издавшем их императоре, о лице, кому они адресованы, о дате и месте их издания. Составителем Кодекса было разрешено вносить существенные изменения в цитируемые законодательные положения (редактировать, сокращать и т.д.), о чем свидетельствуют сравнения с соответствующими текстами конституций по Кодексу Феодосия.

Важнейшую часть кодификации императора Юстиниана, выделявшуюся по богатству использованного правового материала, составляют дигесты, или пандекты. Последний термин позаимствован из греческого языка, что означает "содержащий в себе все".

По замыслу Юстиниана, изложенному в специальной Конституции от 12 декабря 530 года, его дигесты должны были стать всеобъемлющим сборником, охватывающим правовое наследие классической эпохи. Подготовка дигест была поручена специальной комиссии под руководством Трибониана, в которую вошли помимо видных чиновников и практиков известные профессора константинопольской (Феофил, Грациан) и бейрутской (Дорофей и Анатолий) правовых школ. Составители дигест (позднее они стали называться компиляторами) были наделены широкими полномочиями по отбору и сокращению текстов классических юристов ("древних юристов"), по устранению в них противоречий, повторений и устаревших положений, по внесению в них иных изменений с учетом императорских конституций.

В процессе работы над дигестами комиссия просмотрела и использовала 2 тыс. сочинений, обработала 3 млн. строчек. В случае возникновения спорных вопросов она обращалась за разъяснениями к Юстиниану, который издавал соответствующие конституции, составившие "50 решений". Дигесты, учитывая масштабность использованного в них материала, были подготовлены исключительно за короткий срок, опубликованы 16 декабря 533 года специальной Конституцией.

Дигесты представляют собой уникальный правовой памятник, насчитывающий около 150 тыс. строк, включающий более 9 тыс. текстов, взятых из книг римских юристов, живших с 1в. до н.э. по IV в. н.э. Более других в Дигестах цитируются Ульпиан, Павел, Папиниан, Юлиан, Помпоний, Модестин. Так, тексты Ульпиана составляют 1/3, Павла -- 1/6, Папиниана -- 1/18 часть.

Структурно Дигесты делятся на семь частей (в самом тексте такой рубрики нет) и на 50 книг, которые в свою очередь (кроме книг 30--32 о легатах и фидеикомиссах) расчленяются на титулы, имеющие названия. Титулы состоят из фрагментов, число и размеры которых неодинаковы. Каждый фрагмент содержит в себе текст из сочинения какого-нибудь юриста. Фрагмент приводится с указанием автора и названия работы, откуда почерпнута цитата.

Содержание Дигест весьма широко и разнообразно. В них рассматриваются некоторые общие вопросы правосудия и права, обосновывается деление права на публичное и частное, дается очерк возникновения и развития римского права, излагается понимание закона и т.д. Сравнительно немного, места отведено публичному праву, главным образом в последних книгах (47--50), где говорится о преступлениях и наказаниях, о процессе, правах фиска, городском управлении, военном пекулии и т.п. Представлены здесь и вопросы, относящиеся к сфере международного права: ведение войны, прием и отправка посольств, статус иностранцев, и т.д.

Наиболее полно в Дигестах представлено частное право. Особенно много внимания в них уделено наследованию (по Закону и завещанию), брачным отношениям, вещному праву, различным видам договоров. Здесь отразились многие новые тенденции, характерные для постклассического римского права: слияние преторского и цивильного права и устранение многих формальностей последнего (например деления вещей на манципируемые и неманципируемые), смягчение отцовской власти, стирание различий между легатами и фидеикомиссами и т.д. В стремлении приспособить римскую классическую юриспруденцию к византийской действительности в VI в. комментаторы нередко искажали первоначальный текст, включали новые положения, причем делая это от имени цитируемого автора (интерполяции). Вероятно, целый ряд изменений в классических текстах был осуществлен не непосредственно компиляторами, а составителями копий работ, которыми они пользовались и в которые ранее на полях рукописи и между строчками были внесены уже вставки и исправления. Выделение интерполяций и глоссем, позволяющее различать классическое и постклассическое право, составляет одно из наиболее важных направлений в современной романистике.

Дигесты написаны на латыни, но многие термины, а иногда и целые извлечения (из Марциана, Папиниана и Модестйна) даны по-гречески. Придав Дигестам силу закона, Юстиниан запретил их комментирование, а также ссылки на старые законы и сочинения юристов.

Первоначальный текст Дигест Юстиниана не сохранился. Наиболее древняя и полная копия (флорентийская рукопись) относится к VI или VII вв. Сохранился также ряд копий Дигест Юстиниана, составленных в XI--XII вв., но в них были допущены значительные сокращения, а также значительные искажения текста (так называемые "вульгата").

Своеобразной частью кодификации Юстиниана являются Институции -- элементарный учебник права, обращенный императором к "юношеству, любящему законы". Для составления Институций по указанию Юстиниана в 530 году была составлена специальная комиссия из Трибониана (председатель) и профессоров права Феофила и Дорофея. Последние и являются фактическими авторами Институций Юстиниана, поскольку Трибониан в это время был занят-подготовкой Дигест. Институций были изданы 21 ноября 533 года и в том же году (одновременно с публикацией Дигест) получили силу императорского закона, стали применяться как официальный источник права.

В основу Институций Юстиниана были положены сочинения Гая (Институций и "Повседневные дела"), а также Институций Флорентина, Марциана, Ульпиана и Павла. Определенное влияние на них оказали дигесты, а также ряд императорских конституций. Институций Юстиниана, хотя и в меньшей степени, чем Дигесты, отразили черты постклассического (позднеримского, византийского) права. Многие устаревшие правовые институты были из них исключены (например вышедшие из употребления формы брака, легисакционный и формулярный процесс и т.п.). С другой стороны, был включен ряд новых положений, относящихся к юридическому лицу, конкубинату, колонату, кодициллу и т.п. Некоторые вопросы в Институциях Юстиниана разработаны подробнее, чем в Институциях Гая, в частности получила дальнейшее развитие классификация вещных прав, расширен круг оснований возникновения обязательств (добавлены квазиделикты).

Как и Институций Гая, Институций Юстиниана состоят из 4 книг. Под влиянием Дигест они были разделены на титулы, которые состоят из отдельных фрагментов. Хотя систематика Институций Юстиниана позаимствована из Институций Гая, расположение материала (особенно в последней книге) имеет некоторые отличия.

В первой книге даются общие сведения о правосудии и праве, о правовом статусе лиц, о вольноотпущенниках, о браке, об отцовской власти, об опеке и попечительстве. Вторая книга посвящена вещному праву. В ней подробно рассматриваются новые способы деления и свойства вещей, предусматриваются новые способы их приобретения. Здесь же говорится о завещаниях и легатах.

В третью книгу включены титулы, относящиеся к наследованию без завещания, степени когнатского родства и т.п. В этой же книге излагаются общие положения об обязательствах и обстоятельно освещаются отдельные виды договоров. В отличие от Институций Гая обязательства из деликтов включены в четвертую книгу, где особенно подробно рассмотрен закон Аквилия о возмещении вреда. Далее разбираются вопросы защиты прав (разные виды исков и интердиктов). В заключительной части Институций Юстиниана добавлены два титула, где перечислены обязанности людей и разные виды преступлений, особенно разработанные в императорском законодательстве (оскорбление величества, прелюбодеяние, отцеубийство, подлоги и т.д.). Как исторический источник Институций Юстиниана имеют меньшую ценность, чем Дигесты и Кодекс Юстиниана, но они обладают и несомненными достоинствами -- систематическим, сжатым и четким изложением правового материала по широкому кругу вопросов. Подлинный текст Институций Юстиниана не сохранился, наиболее древняя копия относится к IX веку. Кодификация Юстиниана подвела своеобразную черту под многовековым развитием римского права, представляя собой концентрированный итог всей его предшествующей истории. Поэтому Свод законов Юстиниана хотя и отразил некоторые постклассические и чисто византийские черты, является в своей основе источником римского права.

В 535--555 гг. указанные выше три сборника римского права были дополнены сборниками конституций (новелл) самого Юстиниана, в которых в большей степени отразились уже особенности не римского права, а византийского общества и права. Однако эти сборники были составлены частными лицами и не имели официального характера. Наиболее крупный из них включал 168 новелл, из которых 153 принадлежат Юстиниану. Значительно позднее (в средние века) сборники новелл Юстиниана стали включаться в Corpus juris civilis в качестве его четвертой книги.

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО (международное публичное право)

система исторически изменяющихся договорных и обычных норм и принципов, создаваемых главным образом государствами в процессе их сотрудничества и соперничества, выражающих относительно согласованную волю государств и регулирующих отношения между государствами, созданными ими международными организациями и некоторыми другими субъектами международного общения. Соблюдение норм М.п. обеспечивается индивидуальным либо коллективным принуждением его субъектов, пределы и формы которого определяются ими в процессе совместной деятельности. М.п. не принадлежит юридической системе конкретных государств. В мире оно и только оно регулирует международные властные отношения. М.п. принципиально отличает-. ся от внутригосударственного права по способу образования норм, социальной сущности, субъектам, способам функционирования, методам обеспечения и т.д.

Возникновение М.п. обусловлено двуединой объективной причиной:а) появлением первых государств: б) зарождением и развитием отношений между ними. Соответственно этому возникла необходимость регулирования выросших из межплеменных связей и ставших теперь межгосударственными отношений. Первые нормы М.п. возникли на базе уже существовавших правил межплеменного общения, однако в них была привнесена согласованная воля договаривающихся государств. Родина М.п. - Ближний Восток. Там возникли первые государства и первые межгосударственные отношения.

Изначально М.п. было обычным, его главным источником являлся обычай, т.е. молчаливое соглашение государств относительно установления.изменения либо прекращения их взаимных прав и обязанностей, проявляющееся в одинаковом поведении государств при аналогичных обстоятельствах. Первые договоры, т.е. явно выраженные соглашения государств, устанавливающих нормы взаимного поведения, возникли несколько позже. Древнейшие из них относятся к концу III тысячелетия до н.э. Так, известен договор около 3110 г. до н.э., заключенный правителями месопотамских городов Лагаш и Умма. Первые международные договоры высекались на камне, затем писались на коже, пергаменте, папирусе, и уже позднее - на бумаге. Со временем роль и значение договора как источника М.п. все более увеличивалась. В средние века международный договор становится основным источником М.п.

М.п. имеет своих субъектов - создателей норм М.п. и участников отношений, урегулированных этими нормами. В разные исторические эпохи имелись различные субъекты М.п. В настоящее время их круг следующий: а) государства - основные субъекты; б) производные: межгосударственные организации (ООН, ее специализированные учреждения. Организация африканского единства (ОАЕ) и др.): нации, борющиеся за свою независимость (арабский народ Палестины, народ Юго-Западной Сахары);

государственно-подобные образования (Ватикан). Первые три вида субъектов обладают всеми признаками международной правосубъектности: правом заключать международные договоры, быть членами международных организаций, иметь свои формальные представительства (при международных организациях, дипломатические, консульские и др.), участвовать в работе международных конференций и т.п. Несколько меньшим кругом полномочий обладает Ватикан. Однако и он входит в ряд международных договоров, имеет дипломатические и консульские отношения с государствами, постоянные представительства при ООН и иных международных организациях, участвует в работе международных конференций и т.д. В настоящее время некоторыми чертами международной правосубъектности обладают индивиды, особенно в области защиты прав человека.

На международной арене нет законодательного органа, поэтому нормы М.п. создаются в процессе согласования воль самих субъектов М.п., в первую очередь государств. Нормы М.п. (общее М.п.) обращены обычно к неопределенному кругу его субъектов. Локальные же нормы обычно персонифицированы и обращены к участникам конкретного международного договора. Нормы общего М.п. обязательны для всех субъектов, локальные - лишь для участников данного соглашения. Поэтому первые имеют общедемократический характер, социальная же сущность вторых определяется социальной природой государств, создавших эти нормы. Общие международно-правовые нормы являются критерием законности поведения субъектов М.п., неким эталоном, образцом, к которому они должны стремиться.

М.п. имеет свою систему, под которой следует понимать объективно существующее разделение единого М.п. на части (отрасли, институты), т.е. группы принципов и норм, регулирующих однородные, однопорядковые, схожие международные отношения, объединенные общими задачами. Общепризнанным является наличие в М.п. таких отраслей, как морское, воздушное, космическое, дипломатическое, право международных договоров.

В мире не существует судебных и исполнительных органов, аналогичных тем. что есть в государствах. Функционирование М.п. обеспечивают государства, а также все в большей степени межгосударственные организации. Соблюдение М.п. обеспечивается применением, а также возможностью применения санкций, т.е. принудительных мер к нарушителю. Санкции применяются государствами индивидуально либо коллективно, а также межгосударственными организациями. Объективно проявляется тенденция ограничения санкций государств и расширения мер, применяемых межгосударственными организациями, прежде всего ООН. Санкции государств включают дипломатические демарши. разрыв отношений, ограничение либо прекращение экономических, научно-технических и иных связей с государством-нарушителем. В случае самообороны от государства-агрессора (ст. 51 Устава ООН) и по специальному постановлению Совета Безопасности ООН (ст. 42 Устава ООН) к нарушителю в виде исключения может быть применена и вооруженная сила.

М.п. и внутригосударственное право - две разные системы права. Однако они не существуют изолированно друг от друга. Национальные правовые системы влияют на нормообразование в М.п. и в свою очередь ощущают его влияние. В современных условиях общепризнан примат М.п. над внутригосударственным. Это закреплено в ряде конструкций. К примеру, п. 4 ст. 15 Конституции РФ гласит: "Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила.чем предусмотрено законом, то применяются правила международного договора".

М.п. - достижение человеческой цивилизации на определенном этапе ее

развития. Оно служит делу мира, способствует развитию дружеских отношений между государствами. В обозримой перспективе роль и значение М.п. будут возрастать.

Стародубцев Г.С., Бекяшев К.А.

Энциклопедия юриста . 2005 .

Смотреть что такое "МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО" в других словарях:

- (international law) Совокупность юридических норм, признаваемых цивилизованными государствами в качестве руководящего принципа, регулирующего отношения друг с другом и с другими участниками международного права. Представление о том, насколько… … Политология. Словарь.

Международное право - (лат. jus gentium, jus inter gentes; англ. international law; фр. droit des gens) чаще всего это понятие применяется для обозначения международного публичного права как системы юридических принципов и норм, регулирующих отношения между… … Энциклопедия права

Система договорных и обычных норм и принципов, выражающих согласованную волю государств и регулирующих отношения между ними, международными организациями и некоторыми другими субъектами международного права. М. п. как особая система норм не… … Юридический словарь

Финансовый словарь

Международное право - МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО, совокупность юрид. нормъ, опредѣляющихъ отношенія гос тва къ друг. гос твамъ, къ подданнымъ этихъ гос твъ и ко всѣмъ вообще людямъ, какъ членамъ М. союза. Начало груб. силы, ранѣе господствовавшее во взаимн. отношеніяхъ гос… … Военная энциклопедия

Публичное, совокупность юридических принципов и норм, регулирующих отношения между государствами и другими участниками (субъектами) международного общения. Современное международное право содержит общепризнанные и обязательные для всех государств … Современная энциклопедия

Публичное совокупность юридических принципов и норм, регулирующих отношения между государствами и др. участниками (субъектами) международного общения. Современное международное право содержит общепризнанные и обязательные для всех государств… … Большой Энциклопедический словарь

Правовая система договорных и обычных норм и принципов, выражающих согласованную волю государств. Источниками международного права являются международные договоры и международно правовые обычаи. Нормы международного права регулируют отношения… … Словарь бизнес-терминов

Международное право - правовая система договорных и обычных норм и принципов, выражающих согласованную волю государств. Источниками международного права являются международные договоры и международно правовые обычаи. Нормы международного права регулируют отношения… … Бухгалтерская энциклопедия

(Ильинская О. И.) («Журнал российского права», 2012, N 11)

ВОПРОСЫ ПРИМЕНЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОБЫЧНО-ПРАВОВЫХ НОРМ

О. И. ИЛЬИНСКАЯ

Ильинская Ольга Игоревна, преподаватель кафедры международного права МГЮА им. О. Е. Кутафина, кандидат юридических наук.

На основе анализа практики Международного суда ООН, а также национальной судебной практики и законодательства ряда государств предпринята попытка раскрыть причины, обусловливающие сложность применения международных обычно-правовых норм; анализируются существующие доктринальные подходы к проблеме функционирования международно-правового обычая.

Ключевые слова: международный обычай, Международный суд ООН, применение обычных норм, нормы международного права.

Questions of application of norms of customary international law O. I. Ilinskaya

The article is dedicated to one of the actual problems of international law — to the problems of application of international custom. The author, based on analysis of the practice of the International Court of Justice, as well of the national judicial practice and the legislation of several countries, attempts to reveal the reasons that cause the complications of application of international custom. The author also analyzes existing doctrinal approaches to the problem of application of international custom.

Key words: international custom, the International Court of Justice, application of international custom, norms of international law.

Роль правового обычая как одного из основных источников международного права с древнейших времен была весьма высока. В настоящее время обычно-правовые нормы продолжают занимать важнейшее место в регулировании международных отношений. Достаточно сказать, что одной из форм существования общепризнанных принципов и норм международного права служит именно обычай. «Обычными нормами являются основные принципы международного права», — утверждает Д. Г. Самхарадзе, подчеркивая, что «несмотря на то что все семь таких принципов в основе своей являются договорными… для государств — не членов ООН и международных организаций они действуют как обычные нормы международного права» <1>. Подтверждением существенной роли обычных норм служит и то обстоятельство, что «государства в своих взаимоотношениях постоянно ссылаются на них» <2>. Особая роль обычных норм проявляется и в таких относительно новых отраслях международного права, как международное космическое, международное экологическое и международное экономическое право (например, в международных инвестиционных отношениях в качестве обычно-правовой нормы устоялось положение о том, что государство — донор инвестиций не вправе путем интервенции добиваться компенсации за ущерб, обусловленный национализацией или иными мерами экспроприации иностранной инвестиции государством-реципиентом <3>). ——————————— <1> Самхарадзе Д. Г. Источники современного международного права. М., 2006. С. 33 — 34. <2> Тункин Г. И. Теория международного права / Под общ. ред. Л. Н. Шестакова. М., 2000. С. 98. <3> См.: Международное публичное право: Учебник / Отв. ред. К. А. Бекяшев. М., 2008. С. 511.

Однако после Второй мировой войны наблюдается усиление тенденции к сокращению места и роли международно-правового обычая, связанное в том числе с тем, что традиционный процесс выработки обычно-правовых норм в силу его медлительности оказывается в недостаточной степени совместимым с потребностями быстро растущей взаимозависимости участников международных отношений <4>. Для изменения или замены старых обычно-правовых норм стал активно применяться договорный процесс. «После Второй мировой войны обычай все более утрачивает почву», — отмечает А. Кассезе <5>. Но правомерно ли утверждать, как это делает, например, Л. Кондорелли, что «международное обычное право находится в состоянии кризиса»? <6> Подобного мнения придерживается И. де Люпис, отмечающий, что «обычное право в современном международном праве является неприемлемой фикцией» <7>, а также Ш. Вишер, утверждающий, что «в современную эпоху быстрых изменений… главную роль в развитии международного права играет международный договор, оставляя на долю международного обычая лишь подчиненную роль» <8>. В Курсе международного права говорится о том, что и в дальнейшем роль международно-правового обычая будет снижаться ввиду кодификации общего международного права, и «не лишены основания предвидения некоторых ученых об отмирании международного обычая» <9>. ——————————— <4> Некоторые авторы утверждают, что в современном международном праве существуют два вида обычных норм: традиционный вид, представляющий собой неписаное правило, за которым признается юридическая сила, и новый вид, к которому относятся нормы, создаваемые не длительной практикой, а признанием в качестве таковых правил, содержащихся в том или ином акте (например, в резолюциях международных совещаний и организаций) (см., например: Лукашук И. И. Международное право. Общая часть. М., 2005. С. 105). <5> Cassese A. International Law in a Divided World. Oxford, 1988. P. 181. <6> Condorelli L. Custom // International Law: Achievements and Prospects. P., 1991. P. 183. <7> Цит. по: Лукашук И. И. Нормы международного права в международной нормативной системе. М., 1997. С. 256. <8> Цит. по: Тункин Г. И. Указ. соч. С. 120. <9> Курс международного права: В 6 т. М., 1967. Т. 1. С. 186.

Действительно, роль международно-правового обычая в регулировании международных отношений на протяжении истории не оставалась неизменной. При этом, как отмечал И. И. Лукашук, «общая тенденция состоит в упрочении его позиций, хотя в определенные периоды наблюдался спад его авторитета по политическим причинам. На разных этапах своего развития государства неодинаково относились к обычаю. Но дело было не в его форме, а в содержании. Позиция государства в отношении обычая была производной от его отношения к существовавшей системе международных отношений и международного права в целом» <10>. ——————————— <10> Лукашук И. И. Нормы международного права в международной нормативной системе. С. 257.

О значительной роли международно-правового обычая на современном этапе говорят Г. М. Даниленко: «В то время как во всех внутренних системах права значение обычая постоянно снижалось, в международном праве этот источник традиционно играл и продолжает играть существенную роль» <11> — и Д. Анцилотти: «…наиболее общие принципы правопорядка вытекают именно из обычаев, тогда как международные договоры касаются определенных предметов…» <12>. По мнению Д. Г. Самхарадзе, важность обычных норм современного международного права определяется тем, что они служат основным строительным материалом для общего международного права <13>. Есть и крайние точки зрения, согласно которым обычай вообще единственный источник международного права <14>. ——————————— <11> Даниленко Г. М. Обычай в современном международном праве. М., 1988. С. 4. <12> Анцилотти Д. Курс международного права. М., 1961. С. 84 — 85. <13> См.: Самхарадзе Д. Г. Указ. соч. С. 33. <14> См., например: O’Connell D. P. International Law. L., 1965. Vol. 1. P. 22.

Как видим, в теории международного права нет единого мнения относительно места и роли обычно-правовых норм в регулировании современных международных отношений. Более того, на этот счет имеются диаметрально противоположные взгляды. Проблема функционирования обычных норм в системе современного международного права признается «одной из самых важных и вместе с тем одной из самых сложных теоретических проблем международного права» <15> и, как отмечал И. И. Лукашук, относится к числу наименее изученных <16>. Причины этого кроются в недостаточной разработанности общих вопросов применения международно-правовых норм, а также в том, что главной проблемой при применении обычных норм является установление их юридической силы и содержания. ——————————— <15> Тункин Г. И. Указ. соч. С. 98. <16> Лукашук И. И. Нормы международного права в международной нормативной системе. С. 294.

В международном правопорядке отступление от обычая не является необратимым процессом, поэтому нельзя утверждать, что устарел п. 1, «b», ст. 38 Статута Международного суда ООН, из которого следует, что международно-правовой обычай является первичным и независимым источником международного права. Обычай сохраняет значение своего рода «резервуара» для других источников права и даже, если можно так выразиться, играет роль катализатора периодических всплесков выработки международных договоров. Данное явление особенно ощутимо в наиболее спорных областях международного права, где потребности практики вызывают к жизни компромиссы, которые гораздо сложнее достичь, прибегая к процедуре дипломатического соглашения по поводу текста того или иного договора. К примеру, Третья конференция ООН по морскому праву была созвана, в частности, в целях признания юридического существования исключительной экономической зоны и Международного района морского дна, а завершилась конвенционным закреплением соответствующих норм, бывших до этого обычно-правовыми. Кроме того, обычно-правовая норма может быть даже более точной и полной, чем нормы договорного права <17>. ——————————— <17> См., например: решение Международного суда ООН от 27 июня 1986 г. по делу о военной и военизированной деятельности в Никарагуа и против Никарагуа (Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua / ICJ. Reports. 1986. P. 94). Рассматривая данное дело, Международный суд вынужден был опираться преимущественно на обычное право, поскольку США, признавая обязательную юрисдикцию Суда, сделали оговорку, исключавшую из-под его юрисдикции споры, возникающие из многостороннего договора, если все стороны в международном договоре, затрагиваемые решением, не являются также участниками судебного дела.

Рассмотрение проблемы реализации норм обычного права представляется важным в связи с тем, что практика государств придает международно-правовому обычаю большое значение <18>. О том, что обычные нормы не утрачивают своего значения, свидетельствует и то обстоятельство, что многие кодификационные конвенции содержат формулировки, ясно указывающие на необходимость применять обычно-правовые нормы для регулирования вопросов, не отраженных в самих конвенциях. К примеру, в преамбуле Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. сказано, что «нормы международного обычного права будут по-прежнему регулировать вопросы, которые не нашли решения в положениях настоящей Конвенции». Аналогичные формулировки содержатся в Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г., Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. и др. ——————————— <18> Например, относительно проекта строительства транскаспийского газопровода Президент Туркменистана Г. Бердымухаммедов заявил, что Туркменистан в рамках двустороннего сотрудничества с Азербайджаном может самостоятельно реализовать этот проект, не дожидаясь определения статуса Каспийского моря и согласия всех стран региона. (См.: Евразия сегодня. N 3.) Представляется, что на нынешнем уровне правовой урегулированности (точнее, неурегулированности) каспийского вопроса и Азербайджан, и Туркменистан имеют полное право реализовать этот проект без санкции остальных стран региона как суверенные и независимые государства. Эта возможность в качестве правового обычая уже, по сути, сложилась в каспийском сообществе.

Рассматривая особенности применения международных обычно-правовых норм, представляется целесообразным обратиться к понятию «применение правовых норм». О применении правовых норм часто говорят в широком смысле — как об их осуществлении, реализации. Под «правореализацией» же понимают процесс трансформации заложенных в юридических нормах требований в правомерное поведение субъектов <19>. При этом выделяют четыре основные формы реализации права: соблюдение, исполнение, использование, применение. В основу этого деления положена степень активности субъектов по осуществлению правовых норм. Как заметил С. В. Черниченко, иногда называют меньшее количество вариантов осуществления правовых норм, но всегда выделяют при этом их применение в более узком значении — как осуществление правовых норм органами, имеющими властные полномочия <20>. Мы разделяем точку зрения С. В. Черниченко о том, что для международного права это различие несущественно, так как все субъекты международного права, прежде всего государства, обладают властными полномочиями <21>. Таким образом, термины «осуществление», «реализация», «применение» международно-правовых норм по сути идентичны. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник Н. И. Матузова, А. В. Малько «Теория государства и права» включен в информационный банк согласно публикации — Юристъ, 2004. —————————————————————— <19> См.: Матузов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права. М., 2001. С. 328. <20> См.: Черниченко С. В. Теория международного права: В 2 т. Т. 1: Современные теоретические проблемы. М., 1999. С. 56. <21> Там же. С. 56.

Что понимается под применением международно-правовых норм? И. И. Лукашук говорил о применении как о целенаправленной деятельности субъекта, призванной обеспечить осуществление норм международного права <22>. С. В. Черниченко, отмечая, что под применением (осуществлением, реализацией) международно-правовых норм следует понимать деятельность участников межгосударственных отношений по претворению этих норм в жизнь, обращает внимание на то, что эти термины по своему значению уже термина «международно-правовое регулирование» <23>. Применение международно-правовых норм (независимо от форм их существования) представляет собой процесс, состоящий из ряда стадий (разумеется, это относится не только к применению международно-правовых норм). При этом необходимой предпосылкой применения правовой нормы, в том числе и международно-правовой, является ее действие, что означает существование данной нормы в качестве юридически обязательной модели поведения. Насколько точно определены моменты начала и окончания действия правовой нормы, зависит от характера источника, в котором она воплощена <24>. Относительно действия международных обычно-правовых норм закономерно возникают вопросы: каким образом может быть определен момент начала и момент окончания их действия и можно ли вообще вести речь о точности такого определения? Представляется, что верный ответ на этот вопрос сформулировал С. В. Черниченко, указав, что «трудно точно определить… момент начала или окончания действия обычной международно-правовой нормы. В лучшем случае можно приблизительно установить момент, когда завершилось ее становление или когда она стала признаваться конкретным государством» <25>. ——————————— <22> См.: Лукашук И. И. Международное право. Общая часть. С. 222. <23> Черниченко С. В. Указ. соч. С. 57. <24> Там же. С. 50. <25> Там же. С. 51.

Главной особенностью применения международных обычно-правовых норм является сложность установления их содержания и юридической силы. Важную роль в процессе применения таких норм играют Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г. и Венская конвенция о праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями 1986 г., поскольку их положения, закрепляющие общие правила правоприменения, в определенной мере относятся к применению не только договорных, но и обычных норм. Общепринятым является сложившееся в рамках англосаксонской системы права традиционное правило «international law is part of the law of the land» (международное право является частью права страны), закрепленное в конституциях многих стран. Так, ст. 25 Основного Закона Германии гласит, что «общепризнанные нормы международного права являются составной частью права Федерации…» <26>. В статье 10 Конституции Итальянской Республики сказано, что «правопорядок Италии согласуется с общепризнанными нормами международного права…» <27>. Французская Конституция 1958 г. в этом плане ограничилась отсылкой к преамбуле Конституции 1946 г., самой по себе довольно ясной: «Французская Республика, верная своим традициям, принимает во внимание положения международного публичного права» <28>. Хотя здесь отсутствует упоминание о международном обычном праве, совершенно ясно, что оно входит в понятие «международное публичное право». В части 4 ст. 15 Конституции РФ на первое место поставлены общепризнанные принципы и нормы международного права <29>, а на второе — международные договоры. ——————————— <26> Конституции зарубежных государств / Сост. В. В. Маклаков. М., 2003. С. 110. <27> Там же. С. 181. <28> Там же. С. 76. <29> Как заметил П. В. Саваськов, обращение к международным актам позволяет констатировать, что «нет ни одного акта, имеющего юридическую силу, который раскрывал бы, что следует понимать под «общепризнанными принципами и нормами международного права». Констатируется также отсутствие общего подхода к понятию общепризнанных принципов и норм международного права в отечественной доктрине (см.: Саваськов П. В. Конституция РФ и общепризнанные принципы и нормы международного права // Материалы Научно-практической конференции «60 лет кафедре международного права МГЮА им. О. Е. Кутафина». М., 2010. С. 150).

Общепризнанные принципы и нормы международного права могут выражаться как в договорной, так и в обычной форме: либо они являются обычными и не нашли отражения в договорах, либо первоначально обычные нормы путем кодификации обретают форму договора, либо, наконец, в процессе действия договора он может стать обязательным для не участвующих в нем государств обычным путем <30>. Другими словами, общепризнанные нормы имеют своим источником как договоры, так и обычаи <31>. Поэтому говорить об утрате значения международно-правового обычая нельзя. И тем более неприемлемы утверждения о том, что обычное право на современном этапе является «фикцией». Как известно, принцип добросовестного выполнения обязательств, являющийся ярким примером обычно-правовой нормы, в равной мере распространяется как на договорные, так и на обычные нормы. Данное положение нашло закрепление, в частности, в Федеральном законе от 15 июля 1995 г. N 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации»: «Российская Федерация выступает за неукоснительное соблюдение договорных и обычных норм, подтверждает свою приверженность основополагающему принципу международного права — принципу добросовестного выполнения международных обязательств». В статье 12 проекта Статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния 2001 г. указано, что «нарушение государством международно-правового обязательства имеет место, когда деяние данного государства не соответствует тому, что требует от него данное обязательство, независимо от его происхождения или характера» <32>. ——————————— <30> См.: Марочкин С. Ю. Юридическая сила норм международного права и российского права: законодательство, научно-практические комментарии, судебная практика // Евразийский юридический журнал. 2011. N 2. С. 30. <31> Говоря об общепризнанных принципах и нормах международного права как о правилах поведения, имеющих в деле сотрудничества государств фундаментальное значение, так как они выражают интересы и правосознание всех народов, О. И. Тиунов отмечает, что общепризнанные принципы международного права находят отражение в двусторонних и многосторонних международных договорах, международно-правовых обычаях, решениях международных межправительственных организаций и международных судов, конституциях и законах различных государств и др. К общепризнанным принципам международного права он относит основные принципы международного права, принципы, определяющие базовые начала отдельных отраслей международного права, а также общеправовые принципы (см.: Тиунов О. И. Международное гуманитарное право. М., 2009. С. 227; Он же. Общепризнанные принципы и нормы международного права: понятие и их роль в решениях Конституционного Суда Российской Федерации // Общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры в практике конституционного правосудия: Матер. всерос. совещания. М., 2004. С. 204 — 207). <32> Международное публичное право: Сб. док. / Сост. К. А. Бекяшев, Д. К. Бекяшев. М., 2009. С. 142.

Обычно-правовые нормы широко применяются в практике Международного суда ООН, при этом, как было отмечено им самим, их применение имеет свою специфику <33>. Для успешного применения обычных норм позитивным фактором является, в частности, их договорное закрепление. Как писал А. П. Мовчан, договорное закрепление обычая «значительно сужает амплитуду толкования». Закрепление обычной нормы в тексте международного договора влечет последствия юридического характера, состоящие в том, что такая норма приобретает ясное выражение, а это облегчает ее толкование и означает доступность не только для специалистов, но и для мирового общественного мнения, что, в свою очередь, содействует мобилизации сил, выступающих за уважение международного права <34>. Договорное закрепление обычно-правовых норм способствует тому, что практика государств становится более последовательной и единообразной. Даже успех многосторонней договорной процедуры и новых способов выработки правовых норм (например, при помощи резолюций международных организаций) способствует, на наш взгляд, усилению процесса формирования обычного права. Поэтому трудно согласиться с тем, что кодификация вытесняет обычное право. Обычная норма, закрепленная в международном договоре, став нормой договорной, сначала охватывает своим действием узкий круг государств. Расширение сферы признания и действия новой нормы нередко происходит не только договорным, но и обычным путем, в результате чего для одних государств она может являться договорной, а для других, признавших ее обычным путем, обычной нормой. Это смешанные обычно-договорные нормы <35>. В подобном случае доказательство существования обычной нормы не придется искать в практике государств, его можно будет вывести из текста конвенции. Еще в 1950 г. Комиссия международного права ООН предложила список доказательств существования международного обычного права, в котором на первом месте значатся тексты международных договоров <36>. Вопрос о том, воплощают ли статьи того или иного договора обычно-правовые нормы, решается, как правило, в процессе судебного или арбитражного рассмотрения конкретного дела. Что касается, например, упоминавшейся Венской конвенции 1969 г., то практика Международного суда ООН свидетельствует о том, что при рассмотрении переданных ему дел Суд использует текст данной Конвенции как наиболее авторитетный источник, кодифицирующий обычные нормы в сфере права международных договоров. Так, в решении 1997 г. по делу, касающемуся проекта Габчиково-Надьмарош, Суд применил ст. 60 — 62 этой Конвенции в качестве норм, отражающих международное обычное право <37>. ——————————— <33> См.: ICJ. Reports. 1984. <34> См.: Мовчан А. П. Кодификация и прогрессивное развитие международного права. М., 1972. С. 78 — 79. <35> См.: Тункин Г. И. Указ. соч. С. 126. Более того, именно взаимодополнение договорной и обычной форм способствует расширению сферы действия норм международного права и становлению их общепризнанного характера (см.: Марочкин С. Ю. Указ. соч. С. 30). <36> См.: Yearbook of the International Law Commission. 1950. N. Y., 1957. Vol. 1. P. 367. <37> См.: ICJ. Reports. 1997. P. 7.

Как пишет Г. М. Даниленко, использование кодифицирующей конвенции в процессе установления наличия обычных норм и раскрытия их нормативного содержания ведет к тому, что исследование практики государств и уяснение содержания норм обычного права становится менее сложной и трудоемкой процедурой. В то же время это не означает, что устраняются все проблемы, связанные с установлением обычая. Конвенция не может служить единственным и окончательным доказательством обычного права <38>. Кроме того, для современного международного права не характерно принятие конвенций, нормативное содержание которых в точности отражало бы уже существующее до заключения конвенции обычное право. Это обстоятельство подчеркнул и Международный суд ООН. В частности, в решении 1986 г. по делу о военной и военизированной деятельности в Никарагуа и против Никарагуа отмечается следующее: Суд «не считает, что можно заявлять, как это делают США, что все нормы обычного права, на которые возможна ссылка, имеют содержание, в точности совпадающее с содержанием положений, содержащихся в договорах, которые нельзя применять в силу… поправки США». И далее: «Даже если договорная норма и норма обычного права, касающаяся данного спора, имели бы абсолютно одинаковое содержание, то для Суда это не могло бы служить основанием считать, что юридическое действие данной договорной нормы должно в обязательном порядке лишить данную норму обычного права ее самостоятельной применимости. Следовательно, Суд ни в коей мере не обязан одобрять применение норм обычного права только потому, что они отличаются от договорных норм, применение которых становится невозможным в силу поправки Соединенных Штатов» <39>. ——————————— <38> См.: Даниленко Г. М. Указ. соч. С. 153. <39>

Иногда для доказательства существования и установления содержания обычно-правовых норм государства, а также Международный суд ООН в качестве вспомогательного средства используют проекты кодификационных конвенций <40>. В подобных случаях текст конвенции рассматривается как авторитетное изложение обычных норм. ——————————— <40> См.: Даниленко Г. М. Указ. соч. С. 161 — 162.

Основная трудность, связанная с реализацией обычно-правовых норм, заключается в доказательстве существования opinio juris, если его нельзя вывести из объективных факторов. В этом случае приходится выяснять истинные намерения участников международных отношений. Но возникает вопрос: на основе каких признаков следует проводить такой поиск? В решении 1969 г. по делу о континентальном шельфе Северного моря Международный суд указал: «Рассматриваемые действия должны свидетельствовать своим характером или способом их совершения об убежденности в обязательности такой практики…» <41>. При том что повторение определенных действий само по себе не является достаточным для констатации наличия обычно-правовой нормы, тем не менее, если материальное содержание твердо установлено, оно, как представляется, может также служить доказательством существования opinio juris. ——————————— <41> North Sea Continental Shelf Case (Federal Republic of Germany/Denmark; Federal Republic of Germany/Netherlands) // ICJ. Reports. 1969. P. 44.

Все более значимую роль в доказательстве существования обычно-правовых норм играют резолюции Генеральной Ассамблеи ООН. Так, в упоминавшемся решении 1986 г. Международный суд видит доказательство opinio juris по нормам, касающимся неприменения силы и невмешательства, именно в резолюциях Генеральной Ассамблеи. Суд определил, что обе стороны придерживаются мнения, что содержащиеся в Уставе ООН принципы, касающиеся неприменения силы, в основном соответствуют тем принципам, которые содержатся в международном обычном праве. Но Суду было необходимо удостовериться, что в обычном праве существует opinio juris относительно обязывающего характера такого воздержания. По мнению Суда, это opinio juris может быть выведено, в частности, из отношения государств-сторон к определенным резолюциям Генеральной Ассамблеи ООН, и в особенности к Резолюции 2625 (XXV), озаглавленной «Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН». Согласие с такими резолюциями является одной из форм выражения opinio juris по вопросу о принципе неприменения силы, считающегося одним из принципов международного обычного права, независимо от тех положений, в особенности норм институционного характера, которым этот принцип подчинен в рамках Устава как источника договорного права <42>. ——————————— <42> URL: http://www. icj. org/homepage/ru/files/sum_1948-1991.pdf.

Несмотря на указанную роль резолюций международных организаций, следует признать, что их не всегда легко привязать к тому или иному элементу формирования обычая, о чем свидетельствуют формулировки консультативного заключения Международного суда о законности угрозы или применения ядерного оружия: «В отдельных случаях они (резолюции) могут предоставлять важные элементы доказательства для установления существования той или иной нормы или действия правила opinio juris. Чтобы выяснить, удовлетворяет ли таким условиям конкретная резолюция Генеральной Ассамблеи, необходимо исследовать ее содержание и условия принятия; кроме того, следует проверить, существует ли правило opinio juris в отношении ее нормативного характера» <43>. При вынесении этого заключения Суд исследовал, в частности, вопрос о том, вытекает ли запрещение применения ядерного оружия или угрозы его применения из международно-правового обычая. При этом Судом анализировалась фактическая практика и opinio juris государств. В докладах, представленных Суду, государства утверждали, что с 1945 г. существует последовательная практика неприменения ядерного оружия, что и является выражением opinio juris со стороны государств, обладающих этим оружием. Принятие Генеральной Ассамблеей ряда резолюций, начиная с Резолюции 1653 (XVII) от 24 ноября 1961 г., подтверждает незаконность использования ядерного оружия. Таким образом, по мнению государств, изложивших подобные аргументы, существует обычно-правовая норма о недопустимости применения ядерного оружия. ——————————— <43> Advisory Opinion on Legality of Use of Nuclear Weapons // ICJ. Reports. 1996. P. 254 — 255.

Однако Суд заключил, что приведенные резолюции Генеральной Ассамблеи свидетельствуют о серьезной озабоченности относительно проблемы ядерного оружия, но их недостаточно для подтверждения существования opinio juris в отношении незаконности применения такого оружия. В результате Суд установил, что в международном праве отсутствует обычно-правовая норма, прямо запрещающая угрозу ядерным оружием или его применение <44>. Наряду с этим в консультативном заключении подчеркивается, что «последовательные резолюции могут иллюстрировать постепенное изменение правила opinio juris, необходимое для установления новой нормы» <45>. ——————————— <44> Анализ данного консультативного з аключения см.: Валеев Р. М. Нормы обычного права в консультативном заключении Международного суда ООН относительно законности угрозы ядерным оружием или его применения // Российский ежегодник международного права. Спец. выпуск. 2005. СПб., 2006. С. 21 — 28. <45> ICJ. Reports. 1996. P. 254 — 255.

Учитывая такую неопределенность, субъекты права ищут более высокую правовую обеспеченность в кодификации обычного права. Прибегая к такому методу, они могут четко и прямо ставить вопрос opinio juris и тем самым обойти, по крайней мере частично, проблему доказательства повторяющейся и единообразной практики. В свою очередь, заключение договора на основе обычно-правовых норм, а также существование последних наряду с нормами международного договора укрепляет авторитет договорных норм. Необходимо отметить увеличение роли внутригосударственных судов в реализации норм современного международного права. Национальные судебные решения, в свою очередь, также служат доказательством существования обычая <46>. Однако при определении существования обычной нормы приоритетное значение необходимо отдавать практике государства, осуществляемой органами, ответственными за его внешнюю политику. В рамках правовой системы России такими органами являются Президент РФ, МИД России, а также федеральные министерства и ведомства в пределах предоставленных им полномочий <47>. ——————————— <46> Международное публичное право: Учебник / Отв. ред. К. А. Бекяшев. С. 27. <47> См.: Зимненко Б. Л. Международное право и правовая система РФ. М., 2010. С. 165.

Вместе с тем следует констатировать, что применение международных обычно-правовых норм внутренними судебными органами происходит значительно реже, чем договорных. Судебная практика не решается закрепить превосходство обычной нормы по отношению к внутреннему праву. Причины этого разнообразны и связаны в том числе с психологией судьи. В силу осторожности (недостаточный уровень знания международного права, знакомства с его источниками и т. п.) судья отдает предпочтение применению писаных норм, охотнее принимая вывод, основанный на международно-правовом обычае, включенном в конвенцию, а не построенный исходя из собственных теоретических рассуждений. В применении судами международного права, в частности обычно-правовых норм, особенно значима роль ученых, их научных трудов, экспертных заключений в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм. Отметим и то обстоятельство, что, даже применяя обычно-правовую норму, судья порой не решается на ее формальное признание: к примеру, в решении 1983 г. по делу Barbie Кассационный суд Франции предпочел не употреблять сам термин «международно-правовой обычай» <48>. ——————————— <48> Jurisclasseurs periodiques. 1983. II. 20107.

Сложность заключается и в нежелании национальных судов принимать аргументы, основанные на обычной норме, когда на них ссылается частное лицо в свою пользу: судья не признает за обычно-правовой нормой характер нормы, обладающей самой по себе исполнительной силой, а делает вывод, что на нее нельзя ссылаться прямо и что приводимый аргумент не может быть принят. Подобный подход был использован, в частности, высшими судебными инстанциями Франции в деле Argoud: «Международная ответственность учитывается только в отношениях между государствами, и частные лица не могут ссылаться на нее» (Суд государственной безопасности, 1963 г.); «Обвиняемый неправомочен ссылаться на нарушение международного публичного права» (Кассационная палата по уголовным делам, 1964 г.) <49>. Вторая формулировка еще более спорна, чем первая, поэтому Кассационный суд отказался от них в упоминавшемся деле Barbie. И все же Конституционный совет Франции со времени решения 1975 г. о самоопределении Коморских островов идет на то, чтобы определять соответствие закона международному праву, в частности принципам обычно-правового происхождения, в той степени, в которой они не противоречат Конституции <50>. ——————————— <49> Jurisclasseurs periodiques. 1964. II. 13806. <50> См.: решения Конституционного совета Франции от 8 и 23 августа 1985 г. о статусе Новой Каледонии // Recueil des arrets de la C. I.J. (ou de la C. J.C. E.) ou des decisions du Conseil constitutionnel (France). P. 63, 70; решение о Маастрихтском договоре от 9 апреля 1992 г. // Ibid. P. 55.

При рассмотрении конкретных дел национальный суд может столкнуться с коллизией между обычно-правовой нормой и другой международной нормой обычного или договорного происхождения. В подобных случаях во внутреннем правопорядке необходимо применять те же подходы, что и в международной правовой системе в случае коллизии между последовательными обычно-правовыми нормами (верховенство последней из таких норм). Аналогичный подход следует применять и в случаях, когда в коллизию вступают обычно-правовая и договорная нормы: ввиду отсутствия иерархии источников международного права предпочтение отдается последней по времени возникновения норме. Также на практике возникают коллизии между обычными нормами международного права и внутренними нормами. Конституции ряда государств содержат положения, специально указывающие на приоритет международно-правового обычая перед законами. Так, в ст. 25 Основного Закона Германии сказано, что «общепризнанные нормы международного права являются составной частью права Федерации. Они имеют преимущество перед законами и непосредственно порождают права и обязанности для жителей федеральной территории». Сложнее обстоит дело, когда в конституциях закреплено верховенство международного права лишь в отношении международных договоров, как это имеет место в Конституции Франции: «Международные договоры или соглашения, должным образом ратифицированные или одобренные, имеют силу, превышающую силу законов, с момента опубликования, при условии применения каждого соглашения или договора другой стороной» (ст. 55). Неудивительно, что в государствах, закрепивших в своих основных законах подобный подход, суды всегда пытаются привязать обычно-правовую норму к договорному основанию. В частности, в решении по делу Barbie Кассационный суд Франции высказался следующим образом: «В силу характера данных преступлений упомянутые положения соответствуют общим принципам права, признанным всеми государствами <51>, на которые ссылаются п. 2 ст. 15 Международного пакта о гражданских и политических правах и п. 2 ст. 7 Европейской конвенции о защите прав человека; указанные положения вытекают из международных договоров, в законном порядке включенных во внутренний правопорядок и обладающих высшей по сравнению с законами силой согласно ст. 55 Конституции». В своем решении 1993 г. Административный апелляционный суд г. Лиона определил, что ввиду отсутствия положения, эквивалентного ст. 55 Конституции, обычно-правовая норма не имеет преимущества перед законодательными нормами, если она не включена в договор, в котором участвует Франция. Государственный совет подтвердил это решение: «Статья 55 Конституции и другие положения конституционного характера не предписывают и не предусматривают, чтобы административный судья отдавал преимущество обычно-правовой норме перед законом в случае коллизии между этими нормами» <52>. Такая позиция, приемлемая с точки зрения национального права, может поставить государство в сложное положение в международном плане, когда речь пойдет об ответственности государства, если судебные органы не будут применять обычно-правовые нормы, обязательные для него. Общее обязательство принимать во внимание положения международного публичного права, зафиксированное в преамбуле Конституции 1946 г., отсылка к которой содержится в Конституции 1958 г., несомненно требует соблюдения в равной степени не только договорных норм, но и норм обычного права, поскольку последнее, как подчеркивалось выше, также входит в понятие «международное публичное право». ——————————— <51> Упоминаемая юридическая категория (именуемая в ст. 38 Статута Международного суда ООН «общие принципы права, признанные цивилизованными нациями») по-разному толкуется в учебной и научной литературе. Автор исходит из понимания общеправовых принципов как категории, относящейся к общепризнанным принципам международного права, которые, в свою очередь, могут выражаться либо в договорной форме, либо существовать в форме обычая. <52> Revue generale de droit international public. 1997. P. 837.

Что касается России, то Конституция РФ включила общепризнанные принципы и нормы международного права в правовую систему страны, обязав все органы государственной власти следовать этим принципам и нормам. В связи с этим Конституционный Суд РФ указал следующее: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры являются согласно статье 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации составной частью ее правовой системы и должны добросовестно соблюдаться, в том числе путем их учета внутренним законодательством» <53>. Однако в Конституции РФ неопределенным остался вопрос соотношения общепризнанных принципов и норм международного права и других норм системы. Данная проблема, как верно отмечал И. И. Лукашук, «не была устранена и основанным на Конституции законодательством» <54>. Законодательные акты РФ чаще всего ограничиваются воспроизведением конституционной формулы, согласно которой в случае установления договором иных правил, чем те, что предусмотрены законодательством, применяются правила договора. Получается, что «включение принципов и норм международного права в правовую систему страны лишь декларируется, а применению подлежат только договоры» <55>. Буквальное толкование ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» приводит к выводу о закреплении приоритета перед федеральными законами норм международных договоров, а также общепризнанных норм международного права, выраженных в договорной форме. В то же время общепризнанные нормы, которые не имеют писаного характера и существуют в практике государств, приоритета не имеют <56>. Однако для правильного применения общепризнанных принципов и норм международного права важнейшее значение имеет внутреннее законодательство, которое должно учитывать их. В этом направлении должна быть проделана соответствующая законодательная работа, и, на наш взгляд, прав был И. И. Лукашук в том, что лучше ссылаться на международное право без выделения из него принципов и договоров <57>. Можно согласиться в связи с этим с мнением С. В. Калашникова о том, что в настоящее время существует необходимость разработки и правового закрепления механизма признания допустимости применения недоговорных норм и принципов международного права в правовой системе России, при этом право такого признания следует предоставить Конституционному Суду РФ <58>. ——————————— <53> Постановление КС РФ от 31 июля 1995 г. N 10-П. Часть 4 ст. 15 Конституции РФ позволяет заключить, что в правовую систему страны включены только те международно-правовые обычаи, которые закрепляют общепризнанные нормы. <54> Лукашук И. И. Нормы международного права в правовой системе России. С. 46. <55> Там же. С. 47. <56> См.: Марочкин С. Ю. Указ. соч. С. 30. <57> См.: Лукашук И. И. Нормы международного права в правовой системе России. С. 47. <58> См.: Калашников С. В. Применение общепризнанных принципов и норм в сфере защиты прав человека в России: вопросы теории и практики / Под ред. Д. С. Велиевой. М., 2010.

Библиографический список:

Cassese A. International Law in a Divided World. Oxford, 1988. Condorelli L. Custom // International Law: Achievements and Prospects. P., 1991. O’Connell D. P. International Law. L., 1965. Vol. 1. Yearbook of the International Law Commission. 1950. N. Y., 1957. Vol. 1. Анцилотти Д. Курс международного права. М., 1961. Валеев Р. М. Нормы обычного права в консультативном заключении Международного суда ООН относительно законности угрозы ядерным оружием или его применения // Российский ежегодник международного права. Спец. выпуск. 2005. СПб., 2006. Даниленко Г. М. Обычай в современном международном праве. М., 1988. Зимненко Б. Л. Международное право и правовая система РФ. М., 2010. Калашников С. В. Применение общепризнанных принципов и норм в сфере защиты прав человека в России: вопросы теории и практики / Под ред. Д. С. Велиевой. М., 2010. Конституции зарубежных государств / Сост. В. В. Маклаков. М., 2003. Курс международного права: В 6 т. М., 1967. Т. 1. Лукашук И. И. Международное право. Общая часть. М., 2005. Лукашук И. И. Нормы международного права в международной нормативной системе. М., 1997. Лукашук И. И. Нормы международного права в правовой системе России. М., 1997. Марочкин С. Ю. Юридическая сила норм международного права и российского права: законодательство, научно-практические комментарии, судебная практика // Евразийский юридический журнал. 2011. N 2. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник Н. И. Матузова, А. В. Малько «Теория государства и права» включен в информационный банк согласно публикации — Юристъ, 2004. —————————————————————— Матузов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права. М., 2001. Международное публичное право: Сб. док. / Сост. К. А. Бекяшев, Д. К. Бекяшев. М., 2009. Международное публичное право: Учебник / Отв. ред. К. А. Бекяшев. М., 2008. Мовчан А. П. Кодификация и прогрессивное развитие международного права. М., 1972. Саваськов П. В. Конституция РФ и общепризнанные принципы и нормы международного права // Материалы научно-практической конференции «60 лет кафедре международного права МГЮА им. О. Е. Кутафина». М., 2010. Самхарадзе Д. Г. Источники современного международного права. М., 2006. Тиунов О. И. Международное гуманитарное право. М., 2009. Тиунов О. И. Общепризнанные принципы и нормы международного права: понятие и их роль в решениях Конституционного Суда Российской Федерации // Общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры в практике конституционного правосудия: Матер. всерос. совещания. М., 2004. Тункин Г. И. Теория международного права / Под общ. ред. Л. Н. Шестакова. М., 2000. Черниченко С. В. Теория международного права: В 2 т. Т. 1: Современные теоретические проблемы. М., 1999.

——————————————————————

«Право войны» - это совокупность договорных и обычных юридических норм, применяемых воюющими сторонами в ходе вооружённых конфликтов, регулирующих применение средств и методов ведения вооружённой борьбы, обеспечивающих защиту раненых, больных, военнопленных и гражданского населения, устанавливающих международно-правовую ответственность государств и уголовную ответственность отдельных лиц за их нарушения.

Международные договоры, регулирующие военные конфликты, заключались между государствами в различные периоды истории. Соглашения эти имели целью уменьшить бедствия войны, насколько позволят военные требования, и предназначались служить общим руководством для поведения воюющих сторон в их отношениях друг к другу и к населению, т. е. призваны определить «правила» ведения вооружённой борьбы - «право войны».

«Право войны» призвано ограничить и облегчить, насколько это возможно, бедствия войны. «Право войны» согласовывает военную необходимость (ведение вооружённой борьбы) с требованиями гуманности. Оно проводит границу между тем, что разрешено в вооружённой борьбе, и тем, что запрещено.

По своей природе «право войны» является обычным правом, т. е. оно базируется на сложившейся практике и обычаях (объявление войны, перемирия, капитуляция).

«Право войны» устанавливает определённые ограничения в отношении ведения военных действий в целом и поведения комбатантов в бою. «Право войны» регламентирует также поведение гражданских властей и лиц во время войны, поведение по отношению к различным объектам и лицам во время войны и др.

После двух разрушительных мировых войн нормы «права войны» были ещё раз подтверждены и развиты в Женевской конвенции 1949 г . о защите жертв войны.

Необходимо отметить, что традиционно существует две группы соглашений в рамках «права войны»:

1. Гаагские конвенции, регулирующие в целом правила боевых действий (ведение боевых действий, понятия оккупации и нейтралитета);
2. Женевские конвенции, содержащие положения: о защите жертв вооружённых конфликтов (военнопленных, раненых, больных, потерпевших кораблекрушение, погибших), о защите гражданского населения, об отношении к лицам, оказывающим помощь жертвам вооружённых конфликтов, в частности к медицинским службам.

Основные Гаагские конвенции датируются 1907 годом, Женевские конвенции - 1949 годом, Гаагская конвенция о культурных ценностях - 1954 годом, дополнительные протоколы к Женевским конвенциям и Конвенция о запрещении использования некоторых видов обычных вооружений, соответственно, 1977 и 1980 годами.

Необходимо отметить, что сложность современных вооружённых конфликтов неуклонно возрастает. Но для того чтобы в вооружённой борьбе

соблюдать меру человеколюбия и насколько возможно смягчить последствия и бедствия войны, каждый военнослужащий должен знать и стараться соблюдать ряд международных правил поведения в бою.

Рассмотрим некоторые из них.

(Военнопленные находятся во власти неприятельского правительства, а не отдельных лиц или отрядов, взявших их в плен. С ними надлежит обращаться человеколюбиво. Всё, что принадлежит им лично, за исключением оружия, лошадей и военных бумаг, остаётся их собственностью.

Содержание военнопленных возлагается на правительство, во власти которого они находятся. Военнопленные подчиняются законам, уставам и распоряжениям, действующим в армии государства, во власти которого они находятся. Всякое неповиновение с их стороны даёт право на применение к ним необходимых мер строгости.)

1. Гуманно относись к больным и раненым. Подбери их, окажи им необходимую помощь, защити их, доставь их к своему командиру или в ближайший медицинский пункт.

(Терминами «раненые» и «больные» обозначаются как военнослужащие лица, так и гражданские лица, которые вследствие травмы, болезни или другого физического или психического расстройства или инвалидности нуждаются в медицинской помощи или уходе и которые воздерживаются от каких-либо враждебных действий.)

1. Надо знать и помнить, что международное право предоставляет особую защиту определённым категориям лиц и объектов, которые имеют специальные отличительные задачи.

Международным правом на особую защиту пользуются:

1. Военная и гражданская медицинская службы; военный духовный персонал; гражданский духовный персонал (только в составе гражданской медицинской службы и гражданской обороны).

Отличительным знаком медицинской службы является красный крест на белом поле или равноценная ему эмблема в виде красного полумесяца на белом фоне. Отличительный знак должен быть настолько большим и хорошо видимым, насколько это позволяет конкретная тактическая обстановка.

2. Гражданская оборона.

Гражданская оборона обозначает систему мероприятий по защите и выживанию гражданского населения.

Особыми задачами гражданской обороны, предусмотренными «правом войны», являются: оповещение; эвакуация; предоставление и обустройство убежищ; проведение мероприятий по светомаскировке; спасательные работы; медицинское обслуживание, включая первую медико-санитарную помощь; борьба с пожарами; обнаружение и обозначение опасных районов, обеззараживание; предоставление крова и продуктов питания в чрезвычайных ситуациях и др.

Отличительным знаком гражданской обороны является равносторонний тёмно-синий треугольник на оранжевом фоне.

3. Обозначенные культурные ценности под общей защитой.

Термин культурные ценности под общей защитой обозначает объекты, которые имеют важное значение, являясь культурным и духовным наследием народа. К ним относятся: памятники архитектуры, искусства или истории; места археологических раскопок; ансамбли зданий, которые в целом представляют исторический или художественный интерес; музеи, крупные библиотеки, архивные хранилища, хранилища культурных ценностей.

Отличительный знак культурных ценностей под общей защитой представляет собой бело-голубоватый щит.

4. Обозначенные культурные ценности под особой защитой.

Термин культурные ценности под особой защитой обозначает объекты, представляющие исключительную ценность. К ним могут относиться: хранилища культурных ценностей; центры, содержащие объекты недвижимости, представляющие культурную ценность. Отличительный знак культурных ценностей под особой защитой представляет собой три знака, расположенные треугольником (один знак внизу).

5. Установки и сооружения, содержащие опасные силы: плотины, дамбы, атомные электростанции.

Термин установки и сооружения, содержащие опасные силы обозначает плотины, дамбы, атомные электростанции, нападение на которые может вызвать высвобождение опасных сил из-под контроля и последующие тяжёлые потери гражданского населения.

Отличительный знак установок и сооружений, содержащих опасные силы, представляет собой группу из трёх ярко-оранжевых кругов, расположенных на одной оси.

6. Белый флаг (флаг перемирия, используемый для переговоров или капитуляции).

1. Относись с уважением к лицам, носящим эти знаки, и оберегай обозначенное ими имущество и объекты.
2. Не препятствуй этим лицам в выполнении их обязанностей, если только ты не получил другого приказа.
3. Оставь указанные здания, сооружения, памятники в неприкосновенности.
4. Не мешай передвижению этих автомашин, кораблей, летательных аппаратов.

Запомните! Серьёзные нарушения «права войны» квалифицируются как военные преступления. В отношении их установлены санкции уголовного характера. Как серьёзные нарушения квалифицируются следующие действия, направленные против людей:

• преднамеренное убийство, пытки, бесчеловечное обращение;
• преднамеренное причинение тяжёлых страданий, нанесение ущерба здоровью;
• взятие заложников и др.

Выводы.

1. Для регулирования военных конфликтов существуют международные договоры (Гаагские и Женевские конвенции, Конвенция об использовании некоторых видов вооружения).
2. Каждый военнослужащий должен знать и соблюдать международные правила поведения в бою (в том числе ведение боевых действий только против комбатантов, нападение только на военные объекты, гуманное отношение к мирному населению и военнопленным и др.).
3. Правом на особую защиту пользуются невооружённые представители ряда служб и представители духовного персонала, а также ряд объектов, которые имеют международные отличительные знаки.
4. В отношении военных преступлений (взятие заложников и др.) установлены санкции уголовного характера.

Вопросы.

1. Что следует понимать под «правом войны»?
2. Какие международные правила поведения в бою необходимо соблюдать военнослужащим?
3. Каким категориям лиц и объектов международным правом предоставлена особая защита?
4. Какие военные преступления на материале недавних войн и конфликтов вы можете назвать? Обоснуйте свой ответ.

Комбатант - воин, борец; в международном праве лицо, входящее в состав вооружённых сил и непосредственно участвующее в военных действиях. Комбатантами считается весь личный состав регулярных вооружённых сил, кроме медицинских работников, а также личный состав ополчений, партизанских отрядов и других формирований.

Под военными объектами понимаются: вооружённые силы, кроме военно-медицинских служб и военного духовного персонала и их имущества; учреждения, постройки и позиции, где дислоцируются вооружённые формирования и их имущество (казармы, склады); объекты, которые в силу своего характера, расположения, назначения или использования вносят эффективный вклад в военные действия; военные объект остаётся военным объектом даже в том случае, если на нём находятся гражданские лица.